Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Миссис Освальд признала, что это всего лишь ее предположение:

– Никакими фактами я не могу это подтвердить, – сказала она.

В тот день она держалась намного увереннее, чем раньше. Ранее она приходила на встречи с членами комиссии со своим адвокатом, теперь же явилась одна. И пояснила:

– Услуги адвоката мне не по карману.

В ходе этого разговора Рассел, как в свое время и Уоррен, невольно проникся сочувствием к молодой и симпатичной русской вдовушке. Он сказал, ему было приятно узнать, что она пишет мемуары и нашла множество других способов продать свою историю в газеты и журналы, ведь ей приходится зарабатывать на себя и дочерей.

– Я так и знал, что вы найдете возможность получить от этого некоторую коммерческую выгоду – в кино или в издательском мире.

В вопросах государственной безопасности Рассел был, несомненно, самым информированным человеком в Конгрессе, и так продолжалось довольно долго. В 1965 году Рассел отметил десятую годовщину своего пребывания на посту председателя Комитета по делам вооруженных сил в Сенате. На этой должности у него был доступ к самой секретной информации, собранной в Пентагоне и в ЦРУ; в то время он осуществлял контроль за бюджетными ассигнованиями на деятельность обеих госструктур.

После того как в 1959 году к власти в Гаване пришел Фидель Кастро, Рассел был в курсе многих секретов, связанных с Кубой. Он знал, что администрация Кеннеди с первых же дней правления всеми силами пыталась свергнуть кубинское правительство. Это, возможно, объясняет, почему в разговоре с президентом Джонсоном и другими официальными лицами после покушения Рассел почти сразу почувствовал, что тут может быть замешан Кастро, если не сам лично, то какие-нибудь люди из кубинского руководства, полагавшие, что действуют в интересах своего вождя. Однако нигде в обнародованных документах не говорится, что у него были подобные подозрения по поводу Советского Союза.

Рассел также догадывался, что, какой бы ни была правда о покушении, ЦРУ и ФБР не горят желанием ее раскрыть, если только это не самозащита и заговор действительно был, а оба ведомства не смогли его раскрыть и предотвратить убийство. Среди деловых бумаг у себя в офисе Рассел хранил небольшую зловещую памятку – он сделал ее еще в декабре, после первого заседания комиссии. «Происходит что-то странное», – писал он в связи с проводимым ЦРУ и ФБР расследованием поездки Освальда в Мексику. Комиссия в то время только приступила к работе, но уже создавалось такое впечатление, что она спешит продемонстрировать: Освальд был убийцей-одиночкой, о чем бы ни говорили свидетельства, и показать, что Освальд «единственный, кого рассматривают» в качестве подозреваемого, писал Рассел 18 . «На мой взгляд, это неоправданная позиция».

Рассел знал, что ЦРУ и ФБР с самого начала уверяли, что не видят иностранного следа в убийстве Кеннеди. Но по собственному опыту общения с этими структурами он знал, что они могут и солгать – или так запутать факты, что правду уже невозможно будет узнать. Рассела тревожило и еще одно предположение: он подозревал, что Уоррена тайно проинструктировали, вот только кто: ЦРУ? Белый дом? Сам президент Джонсон? На том первом декабрьском собрании, писал Рассел, председатель Верховного суда, казалось, больше знает о возможности кубинского вмешательства, чем говорит. Судя по всему, Уоррен, например, был в курсе предположения ЦРУ о том, что Освальд мог получить тысячи долларов в посольстве Кубы в Мехико. Рассел удивился, что Уоррен об этом знает. «Уоррену о ЦРУ было известно то же, что и мне, и даже больше», – писал он.

Предпринятая буквально в последнюю минуту поездка Рассела в Даллас не избавила его от подозрений, что заговор все-таки был. Как не уменьшила его скептицизма по поводу версии одной пули. Рассел относился к сенатору Коннелли с большим уважением, и если Коннелли уверен, что в него угодила другая пуля, Рассел верил ему. Вот почему, когда Рассел вернулся в Вашингтон и члены комиссии собирались встретиться для одобрения заключительного отчета, Рассел оказался перед трудным выбором. Он должен был сам для себя решить, готов ли он подписаться под выводами, с которыми не согласен. Где-то в середине сентября он вызвал секретаря и начал диктовать свое особое мнение – этот документ будет долго лежать среди его сенатских архивов в полном забвении, и обнаружат его лишь после смерти Рассела19.

Начал он с того, что не согласен с версией одной пули:

«Я не разделяю мнения комиссии как относительно возможности того, что пуля, попавшая в президента Кеннеди, ранила и губернатора Коннелли… <���…> Фильм Запрудера, который я просмотрел несколько раз, добавил мне уверенности в том, что пуля, прошедшая через тело губернатора Коннелли, не та же самая, что прошла через спину и шею президента».

Затем Рассел перешел к вопросу о том, действовал ли Освальд в одиночку.

«И хотя я согласен с выводом моих коллег, согласно которому нет четкого и ясного свидетельства, указывающего на то, что Освальд был в преступном сговоре с другим человеком или группой людей, целью которых было убийство президента, некоторые аспекты этого дела не дают мне полной уверенности». Он сказал, что его все еще настораживает то, что Освальд в Минске водил знакомство с кубинскими студентами, а также отсутствие «достаточно подробного отчета обо всех перемещениях, контактах и связях Освальда в Мексике».

Он писал, что не может сделать «категоричного вывода, что Освальд планировал и осуществил покушение один, без подстрекательства или пособничества третьих лиц».

В последние дни подготовки отчета, когда текст в спешке переписывался и редактировался, сотрудники комиссии получили наконец известие от ФБР о Сильвии Одио и о ее заявлении о том, что она видела Освальда на пороге своей квартиры в Далласе. Бюро получило новую информацию, доказывающую, что молодая кубинка ошиблась. Агенты ФБР в конце концов смогли установить личность трех мужчин, которых видели у двери Одио, и Освальда среди них не было. Эту новость Эдгар Гувер сообщил Рэнкину в письме от 21 сентября20. По словам Гувера, Бюро вышло на след 34-летнего американца кубинского происхождения – водителя грузовика по имени Лоран Юджин Холл, который назвал себя одним из активистов, мечтающих свергнуть режим Кастро. Он вспомнил, что заходил к Одио. О себе Холл рассказал, что был профессиональным наемником, участвовал в партизанских действиях на стороне Кастро, но разочаровался в нем и примкнул к его противникам.

В сентябре 1963 года, вспоминал Холл, он приехал в Даллас с двумя товарищами – борцами с режимом Кастро: один из них Лоренс Говард, американец родом из Мексики, а второй – Уильям Сеймур, который на самом деле не был латиноамериканцем и по-испански знал всего лишь несколько слов. Они занимались сбором средств в поддержку освободительного движения и с этой целью зашли к одной женщине с Кубы, по его словам, это и была Одио. Холл предположил, что Одио перепутала Сеймура с Освальдом.