Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Форд чувствовал, что ход событий в воскресенье, 24 ноября, в день, когда убили Освальда, ясно показывает, что Руби также не участвовал в заговоре. «Совершенно случайно» у Руби появилось время, необходимое для того, чтобы проникнуть в подвальное помещение управления полиции и застрелить Освальда. С переводом Освальда в окружную тюрьму в последнюю минуту произошла задержка – по просьбе федерального инспектора Управления почтовой службы США, который хотел задать несколько вопросов обвиняемому: инспектор был на воскресной службе в церкви и никак не мог прийти туда раньше. И эта недолгая отсрочка дала Руби необходимое время – он находился в тот момент в отделении Western Union через дорогу, отправлял денежный перевод в 25 долларов одной из своих стриптизерш. Если бы перевод Освальда в окружную тюрьму произошел раньше на две-три минуты, Руби мог прийти на место слишком поздно.

Форда огорчала неспособность комиссии сделать вывод о мотивах Освальда. В своей книге, написанной вместе со Стайлсом, и в более поздних комментариях об убийстве Форд высказывал предположение о том, что навело Освальда на мысль убить президента Кеннеди, и его объяснение оказалось наиболее подробным, а во многих отношениях и самым осмысленным из всех, что выдвигались членами комиссии.

По мнению Форда, ответы следует искать в «Историческом дневнике» Освальда. В своих действиях Освальд руководствовался вовсе не политическими принципами, во всяком случае, политика была для него не главное. Его «так называемый марксизм» был «мешаниной из революционной диалектики и мечты о справедливом обществе, о котором он имел весьма туманное представление». На самом деле, как думал Форд, Освальд жаждал внимания, а чисто детское упрямство не позволяло ему отказаться от заявленной цели. У Форда было четверо детей, трое из них мальчики, и он думал, что достаточно разбирается в детской психологии, чтобы понять: в поступках Освальда было что-то от подросткового бунтарства. В «Историческом дневнике» мы видим «живой автопортрет молодого человека, который, когда ему не удается получить желаемое, переживает это как личную трагедию и совершает необдуманные поступки, чтобы привлечь к себе внимание», писал Форд. «Сталкиваясь с непреодолимым препятствием, обычный человек стукнет кулаком по столу или, еще лучше, скажет: это мне урок на будущее. Но Ли Харви Освальд не таков… Он был как ребенок: если ему не удается привлечь к себе внимание, он ломает и разбрасывает игрушки, чтобы его заметили».

Форд думал, что у Освальда были еще и другие мотивы, хотя ни в своей книге, ни в публичных выступлениях сказать об этом не решился. Это касалось сексуальности Освальда. Члены комиссии не раз слышали от свидетелей о сексуальных проблемах Освальда. Форд предположил, что Освальд был импотентом 10 . Когда Марина в шутку пожаловалась знакомым, что он неважно исполняет свой супружеский долг, он почувствовал себя таким униженным, что взял ружье и пошел на Дили-Плаза – доказать, что он не тряпка. «У меня было такое чувство, и я думаю, у других тоже, что упреки жены в импотенции сильно задели его, – говорил Форд в прежде не публиковавшемся интервью. – Он вынужден был что-то сделать, чтобы доказать свою мужественность».

Читая черновые варианты отчета, Форд и его референты набросали пространные списки редакторских замечаний, которые Форд затем предложил комиссии. Редакторские замечания Форда проследить проще, поскольку он привел их – отдельно по каждой главе – в письме на бланке Палаты представителей, адресованном Рэнкину. Большую часть поправок Форда охотно приняли: он часто находил ошибки, видимо, его референты внимательно изучили текст. В письме от 2 сентября он просил Рэнкина, чтобы комиссия исправила утверждение, что Освальд почти не употреблял спиртного, – такое утверждение поставило бы под сомнение надежность показаний свидетелей, которые видели Освальда в барах в Новом Орлеане и в Далласе11. «Из документов явствует, что он употреблял спиртное, а иногда даже чрезмерно, когда жил в России, а также в Новом Орлеане в 1963 году». По совету Форда этот абзац вычеркнули.

Он предложил и еще одно изменение, которое впоследствии вызовет много разнотолков: попросил переписать ключевую фразу о медэкспертизе так, чтобы непосвященному было понятно, где именно на теле Кеннеди находилось входное отверстие первой пули – той самой, что затем попала в Коннелли. В черновом варианте изначально говорилось, что «пуля вошла в его спину в месте чуть выше лопатки и правее позвоночника» 12 . В своей копии Форд зачеркнул эти слова и заменил их на следующие: «Пуля вошла в основание его шеи чуть правее позвоночника». И эти изменения были внесены. Впоследствии, через много лет, Форд объяснял, что он всего лишь хотел уточнить место ранения. «Для любого здравомыслящего человека “над лопаткой и справа” означает где-то очень высоко и сбоку – я именно так понял». Сторонники версий заговора будут потом уверять, что Форд этой правкой хотел ввести читателей в заблуждение относительно траектории пули, поддерживая тем самым свою версию одной пули. На самом же деле правка Форда, похоже, лишний раз доказывала, что комиссия по-прежнему точно не знала, где же прошли пули.

Десятки лет спустя проверка, проведенная с одобрения Конгресса группой независимых медэкспертов, показала, что патологоанатомы из Медицинского центра ВМФ, производившие вскрытие, допустили поразительные ошибки, в числе прочего неправильно определили место обоих входных пулевых отверстий в теле Кеннеди 13 . Увидев фотографии вскрытия, независимые эксперты пришли к выводу, что пуля от первого выстрела попала в спину ниже того места, на которое указывал патологоанатомический протокол, а входное пулевое отверстие в голове располагалось на целых десять сантиметров выше.

Уоррен говорил, что в сентябре боялся смотреть на календарь: неумолимо приближался первый понедельник октября (в тот год это было 5 октября), когда начнется очередная сессия Верховного суда. Вместе с Рэнкином он составил и утвердил график завершения работы комиссии. Последнее закрытое совещание предполагалось провести 18 сентября, в пятницу, в 10 часов утра, в зале заседаний здания Организации ветеранов зарубежных войн. Весь этот день отводился на обсуждение и утверждение отчета. После этого гранки с последней правкой передадут в Управление правительственной печати, один экземпляр отчета, в переплете, вручат президенту Джонсону в следующий четверг, 24 сентября, в Белом доме.

Уоррен очень хотел, чтобы комиссия единогласно проголосовала за отчет, иначе у людей может создаться мнение, будто члены комиссии все еще сомневаются в чем-то или даже скрывают что-то от общественности. «Если мы не придем к согласию, это будет ужасно», – говорил он Дрю Пирсону 14 . И вспоминал в связи с этим закулисную кампанию, которая помогла ему добиться единогласного решения по делу «Браун против Совета по образованию» 1954 года. Он очень гордился тем, что ему удалось это сделать, и вспоминал, с каким удовольствием зачитывал определение Верховного суда по делу Брауна: «Когда я произнес “единогласно”, по залу прокатилась волна эмоций, – вспоминал он. – Это была инстинктивная реакция, чувство, которое не описать словами» 15 .