Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Дознание вел Рэнкин.

– Есть ли у вас информация относительно расследуемого дела, которой вы хотели бы поделиться с комиссией?

В ответ Лейн пустился в длинный и подробный монолог, нацеленный на детальный разбор доказательств, представленных главным управлением полиции Далласа, ФБР, а теперь и президентской комиссией с целью подтвердить вину Освальда. С самого начала он использовал один и тот же метод: подозревал сокрытие информации во всех случаях малейших нестыковок между официальными документами и сообщениями в прессе.

Лейн начал с разбора многочисленных фотографий, появившихся за недели, прошедшие со дня убийства, – на них был изображен Освальд с винтовкой Mannlicher-Carcano в руках. Эта винтовка была опознана как орудие преступления. На фотографии с обложки журнала Life – той самой, о которой Марина Освальд говорила, что она сама сделала ее во дворе их дома в Новом Орлеане, – винтовка имеет оптический прицел. Однако агентство Associated Press распространило как будто бы идентичную фотографию, на которой никакого оптического прицела не было. Все это, говорил Лейн, говорит о том, что фотографию сфабриковали, а это само по себе являлось доказательством «преступных действий» с целью сокрытия заговора. (Истина, как в комиссии очень быстро разобрались, заключалась совершенно в другом. В некоторых случаях художественные редакторы изменяли фотографию, чтобы создать максимально контрастный силуэт винтовки. То был широко распространенный, хотя и сомнительный с этической точки зрения прием, использовавшийся в американских газетах и журналах.)

Затем Лейн процитировал показания свидетелей из документов ФБР и главного управления полиции Далласа – этими документами комиссия также располагала, – которые противоречили официальной версии о том, что убийца произвел три выстрела из здания Техасского склада школьных учебников, поразив Кеннеди и Коннелли сзади. Некоторые свидетели, отмечал Лейн, слышали четыре или более выстрелов, другие утверждали, что огонь велся по лимузину спереди, со стороны так называемого Травяного склона на западной стороне Дили-Плаза или со стороны пешеходного моста через дорогу спереди кортежа. Лейн настаивал, что показания свидетелей вкупе с медицинскими экспертизами давали «неоспоримые доказательства того, что ранение в горло президент получил от выстрела спереди».

Не оспаривая аргументы Лейна, председатель Верховного суда и Рэнкин спокойно слушали его монолог на протяжении трех часов, точно так же, как они поступили с Маргерит Освальд месяцем ранее – они почти не перебивали ее, когда она излагала свои путаные показания. Казалось, стратегия Уоррена заключалась в том, чтобы лишить Лейна оснований утверждать, что комиссия отказалась его выслушать. «Мы попросили вас прийти сюда, понимая, что у вас действительно есть доказательства, – сказал Уоррен Лейну. – Мы рады услышать их. Мы хотим получить от вас все доказательства, которыми вы располагаете».

В ходе дознания Лейн повторил требование, которое он на протяжении многих недель высказывал в своих публичных выступлениях: он хотел выступать в роли адвоката Освальда перед комиссией и иметь доступ ко всем собранным ею материалам. «Тот факт, что Освальд не предстанет перед настоящим судом, связан только с его смертью, – говорил Лейн. – Его лишили всех прав, которыми обладает американский гражданин до конца своих дней, включая право на жизнь». Освальд, говорил Лейн, заслуживает «защитника перед лицом комиссии – адвоката, который бы действовал от его имени при перекрестной проверке фактов и вызове свидетелей».

Уоррен слушал его терпеливо и наконец прервал. «Мистер Лейн, я должен уведомить вас о том, что комиссия, как вы уже знаете, рассмотрела ваши требования и отклонила их. Комиссия не рассматривает вас как адвоката Ли Освальда». Уоррен также заметил, что Марина Освальд, наиболее близкий Освальду человек, не потребовала адвоката для защиты призрака своего мужа. «Мы не собираемся устраивать прения по этому поводу», – закончил Уоррен.

Среди штатных сотрудников комиссии никто не сумел указать на большее количество натяжек в аргументации Лейна, чем Мелвин Эйзенберг, заместитель Редлика. Молодой юрист стал собственным экспертом комиссии по криминалистике, и ему было отлично видно, насколько смехотворными были доводы Лейна, в особенности с точки зрения доказательств, основанных на научных методах. Он полагал, что всем остальным это тоже ясно. «Зацикливаться на Марке Лейне было бы верхом глупости», – решил он про себя6. Меньше, чем других членов комиссии, его волновали заявления Лейна о том, что комиссия была частью заговора с целью скрыть правду об убийстве Кеннеди. «Я полагал, что до тех пор, пока мы даем честные ответы на поставленные перед нами вопросы, с нами ничего не случится, – говорил он. – Нашей репутации ничто не угрожало».

С усердием, которое пятью годами ранее помогло ему с отличием окончить Гарвардскую школу права, Эйзенберг завершил кропотливое чтение многих тысяч страниц учебников по криминалистике, присланных ему из Библиотеки Конгресса. Доводы науки, как полагал он, совершенно неоспоримо доказывали виновность Освальда. Баллистика и отпечатки пальцев убедительно демонстрировали, что именно Освальд выпустил пули, которые убили президента Кеннеди и едва не убили губернатора Коннелли. Эйзенберг не мог исключить вероятности того, что у Освальда были сообщники, но он был совершенно убежден: человеком, который нажал на спусковой крючок в тот день на Дили-Плаза, был Освальд. «С рациональной точки зрения не могло быть никаких сомнений в том, что Освальд выпустил по меньшей мере те пули, которые попали в тело президента».

С научной стороной вопроса Эйзенберг справился без труда и той же зимой отправил комиссии несколько докладных записок. Анализ сводился к элементарным положениям физики, химии и биологии. «Это было просто, – говорил он. – Не бином Ньютона». Он считал данные баллистической экспертизы наиболее весомыми. Баллистика со стопроцентной долей вероятности доказывала, что пули были выпущены именно из винтовки, которую Освальд заказал по почте. Изучая учебники, Эйзенберг узнал, что винтовка оставляет отчетливые бороздки и другие отметины на пуле, которая вышла из ее ствола. Анализируя использованные пули под микроскопом, исследователь может установить, что Освальд использовал именно эту винтовку как орудие убийства, «и исключить все остальное оружие, какое есть на свете», говорил Эйзенберг.

Отстаивая версию невиновности Освальда, Лейн опирался на показания свидетелей и другие виды доказательств, которые едва ли заслуживали доверия, как теперь это было понятно Эйзенбергу. Он никогда не учился уголовному праву, поэтому был крайне обеспокоен, узнав, что серьезные криминалисты не придают большого значения показаниям так называемых очевидцев. Голливудские фильмы и популярные детективные романы, быть может, и оставляют впечатление о том, что наилучшее доказательство – это показания людей, которые видели, как произошло преступление, однако из прочитанной литературы Эйзенберг узнал, что очевидцы сплошь и рядом искажают факты. Довольно часто разные свидетели одного и того же преступления описывали его совершенно по-разному, что порой приводило к обвинению – даже смертной казни – ни в чем не повинных людей.