Стиг Ларссон - Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» (сборник)

Но культурантропологи часто приводят в свою защиту тот аргумент, что убийства шведских женщин редко поощряются семьей, друзьями и родственниками. Видимо, это различие привело к тому, что убийство Фадимы окрестили «убийством чести», а убийство Мелиссы – обычной шведской уголовщиной. Хотя это далеко не обычная уголовщина. В случае с Мелиссой, как это обычно бывает, насилие применяют члены семьи или ближайшего окружения, при этом поступок насильника поощряется и одобряется его собственным окружением. Иначе как можно объяснить то обстоятельство, что друзья мужчин, убивших своих жен или девушек, часто помогают им замести следы преступления и избавиться от останков? Тому есть много примеров.

Пару лет назад женщина была убита дома у хорошо знакомого полиции мошенника средних лет, известного под кличкой Граф. Когда его подруга после многочисленных ссор умерла на диване в гостиной, Граф не позвонил в «Скорую» или в полицию, а вызвал троих своих друзей, которые примчались по первому зову, чтобы помочь расчленить тело. После этого мужчины проехались по проселочным дорогам вокруг Руслагена и разбросали останки в разных местах.

А сколько шведов каждый день закрывают глаза на насилие, которое происходит у них под носом! Когда крики из соседней квартиры нарушают их спокойствие, они просто делают телевизор погромче. Это означает не что иное, как то, что насилие над женщинами воспринимается как приемлемое в обществе поведение. Мы не должны вмешиваться в частную жизнь соседей. И если она не хочет терпеть побои, тогда почему его не бросит?

А сколько нам приходится слышать в суде, что женщина сама спровоцировала ссору и что она виновата в том, что ее избили. «Жаль Бертиля: сколько лет он терпел эту ведьму, прежде чем его прорвало». Подобное говорили и о Мелиссе. Она одевалась сексуально, увлекалась тяжелой музыкой и сатанизмом, вела свободный образ жизни. Неудивительно, что ей достался такой парень. Может, ей хотелось острых ощущений? Может, она желала быть убитой?

Еще одно различие между убийством Мелиссы и убийством Фадимы – это то, что о первой давно забыли, тогда как о второй до сих пор продолжают говорить, причем не только в Швеции, но и за границей. Поразительно, что убийство Фадимы получило такой резонанс. Но я считаю, что Мелиссу тоже нельзя забывать. Как и Герд, Сульвейг, Аниту, Хелен, Элисабет, Йенни, Кристину, Марианну и сотни других женщин, ставших жертвами мужского насилия, не обусловленного культурными факторами.

Женщины продолжают погибать. Каждый день. И ни одному культурантропологу не придет в голову изучать поведенческие рефлексы мужчин, обусловленные шведской культурой. И ни одна партия не заявит, что это национальная проблема и что ее общество должно решить в первую очередь. Даже на прошлых выборах никто не поднимал вопрос об убийстве Фадимы или Мелиссы в своей предвыборной кампании, разве что за исключением SSU (Молодежный союз партии социал-демократов), членом которой являлась Фадима.

Но, несмотря на это, тень Фадимы омрачала предвыборные дебаты. Их участники требовали введения теста на знание языка для иммигрантов и ужесточения правил для нешведов в стране. Убийство Фадимы привлекло внимание СМИ, но освещалось в рамках «шведских культурных норм», то есть со всеми национальными стереотипами относительно других наций.

Пресса обладает способностью – и в этом заключается ее сила – привлечь внимание всей нации к какому-то предмету в течение короткого или долгого периода времени. Объекты пристального внимания журналистов редко бывают им довольны и даже заявляют о преследованиях. Даже если дело касается покупки шоколадки на государственные деньги. Любопытный факт: в последние годы СМИ в основном преследовали политиков-женщин. Достаточно вспомнить Анну-Грету Лейюн, Гудрун Шуман с ее алкоголизмом, Лайлу Фредвальд с мошенничеством при покупке квартиры, Мону Салин с кредиткой, Ивонн Рувайда с поездками на такси и других.

Поразительна эта разница во внимании прессы к мужчинам и женщинам. Ивонн Рувайда пришлось пройти через огонь, воду и медные трубы за несколько незарегистрированных чеков за такси, тогда как о той же оплошности члена партии «Модератерна» Стена Андерссона в газетах написали лишь пару строчек. И даже то обстоятельство, что Андерссон вскоре перешел к шведским демократам, не заинтересовало прессу. А только представьте, что было бы с газетчиками, объяви Ивонн Рувайда, что она переходит в расистскую партию!

Но СМИ также могут привлечь внимание общественности к вещам, которые так и остались бы делом всего нескольких активистов. Убийство Фадимы как раз относилось к разряду таких вещей. Газеты начали писать о девушках-иммигрантках, ставших жертвами насилия в семье. Раньше такими случаями интересовались только правозащитники. Общественность стала обсуждать взгляды курдов, бесправие женщины-иммигрантки в своей семье в Швеции и неспособность полиции защитить ее. Писали и о том, как чиновники закрывали глаза на насилие. В результате статей люди стали собираться на демонстрации и требовать от правительства немедленного принятия мер.

Очевидно также, что СМИ делали свои репортажи с мужской точки зрения. Они также приукрашивали ужасы, творящиеся в курдских семьях. В этом тексте я сознательно употреблял выражения «убийство Фадимы» и «убийство Мелиссы». Эти же выражения употребляли и шведские газеты, что само собой может быть интересно с культурантропологической точки зрения. Они писали «Фадима», без фамилии. Все население Швеции знало ее только по имени. Но даже без фамилии она стала субъектом государственной важности. Хотите – проверьте сами. Спросите первого встречного на улице. Все знают, кто такая Фадима, но мало кто знает ее фамилию. Разве что некоторые журналисты, специалисты по гендерным отношениям и чиновники из службы миграции знают ее полное имя.

Началось все с газеты «Экспрессен». Именно она опубликовала восьмистраничный репортаж под заголовком «Убийство Фадимы». В репортаже было фото жертвы и детально описывалось убийство, но ни разу не была упомянута фамилия девушки. «Афтонбладет» решил переплюнуть «Экспрессен» с тринадцатью статьями репортажа, подготовленного четырнадцатью журналистами – мужчинами и женщинами. И там тоже не упоминается фамилия. Такое ощущение, что у нее вообще не было фамилии.

А ведь один из этих журналистов – Курдо Бакши, мой друг и издатель этой книги. Даже его втянули в это дело. С другой стороны, он первым заметил, что у бедняжки нет фамилии, и указал на это редактору. Но было уже поздно. «Дагенс нюхетер», «Гётеборгспостен», «Сюдсвенскан» (Dagens Nyheter, Gцteborgs-Posten, Sydsvenskan) и другие последовали примеру бульварных газет. Только в пятницу 25 января – через четыре дня после убийства – шведы узнали, что у Фадимы вообще-то была фамилия. Да и то не из текста статьи, а из подписи к фотографии в газете «Экспрессен».