Джулиан Ассанж - Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография

Я не буду потворствовать этим причудам. Не стану играть в чужую игру. Но все же попытаюсь открыто сказать обо всем, что действительно важно. Я говорю об этом, потому что к тому времени, до которого я дошел в своем рассказе, я жил вместе со своей подругой и у меня уже был от нее ребенок. Его зовут Дэниел. Он хороший человек, и я старался быть ему достойным отцом. Дэниел родился у очень молодых людей; и впоследствии мы с его матерью не раз вступали в долгие споры, как следует воспитывать сына. То было трудное время, а в будущем нас ждала битва за опеку. Собственно, и всё; не думаю, что из рассказанного нужно делать какие-то обобщающие выводы. Настоящая книга – рассказ о моей жизни журналиста и борца за свободу, а мои дети – не часть этой истории, и я не буду о них говорить. Да, есть Дэниел; есть дети, рожденные от других женщин, к которым я был привязан. За все время своей деятельности, когда я говорил о потребности в истине, я прежде всего имел в виду другую правду: гибель множества людей; мошенничество, пытки, коррупция – все то, что разрушает и даже губит наши жизни. Вопреки желанию тех, кто склонен делать ошибочные умозаключения, я не буду становиться в позу и доказывать, что между моим гражданским пониманием истины и моими частными мелкими заботами можно ставить знак равенства. Я собираюсь рассказать о своем интеллектуальном, мировоззренческом и душевном взрослении, поделиться своими сомнениями и замыслами. Я буду говорить об уголовных обвинениях, выдвинутых против меня. Но я не буду распространяться о личной жизни, поскольку она имеет значение только для моей семьи; интимные детали ничего не дадут в понимании моего индивидуального пути к WikiLeaks. Раскрытие информации – моя профессия, а слухами мы не занимаемся.

Впрочем, мой рассказ несколько забежал вперед. Я с головой ушел в идеи криптографии где-то в середине девяностых, хотя список рассылки шифропанков и само движение возникли в 1992 году. Но я хочу вернуться в 1990 год. Незадолго до того, как родился Дэниел, мы с моей девушкой обитали в Фицрое, богемном пригороде Мельбурна, и нас трудно было отследить. Фицрой населяли итальянцы, греки и огромное количество университетских ребят. Мы начали самовольно вселяться в пустые дома. В то время многие политические соображения, которые затем привели нас к более глубокому пониманию проблемы права на информацию, были сфокусированы на правах лиц, самовольно поселяющихся в незанятых домах. Мы даже сформировали что-то вроде союза сквоттеров. Я развешивал объявления на фонарных столбах и призывал людей обращаться в наш офис с информацией о пустующих помещениях. Эти дома отмечались мной на карте, потом я отправлялся туда и прикидывал, каким образом в них можно войти. На каждый дом мы заводили карточку, в которой помечалось, есть ли в доме газ и электричество, как долго он будет пустовать и многое другое. Мы с подругой переехали в дом в эдвардианском стиле, доказывая свое право на использование таких помещений, также мы отстаивали права, полагающиеся временным жильцам. Честно говоря, мы вели совсем не сладкую жизнь, но, видимо, я был рожден для борьбы. Почему-то в опасных обстоятельствах мне и жилось легче, и работалось плодотворнее. В конце концов нас вытурили из того дома, но наше объединение переселенцев работало успешно и протягивало руку помощи бездомным. Причем организация нашего дела выглядела довольно любопытно: мы действовали как агентство недвижимости, работающее не ради прибыли, а ради блага общества. Это был замечательный опыт: использовать один из инструментов свободного рынка, чтобы выставить на посмешище его изъяны.

Неустроенность нашего быта: отсутствие постоянного жилища, вечные проблемы с газом и электричеством – так или иначе получала свое отражение в наших ночных занятиях. Все мы понимали, что полиция попытается устроить над «Международными диверсантами» образцовопоказательный процесс. Австралийская академическая и научно-исследовательская сеть помогала федеральной полиции ловить нас, а мы, поскольку могли взламывать все их системы, прекрасно знали, насколько близко они подобрались. У нашей полицейской Немезиды даже имелось конкретное имя – сержант Кен Дэй, и, похоже, он был просто одержим нашим поиском. В то время для нас это звучало всего лишь как отвлеченное имя, хотя после нашего ареста, над которым он так усердно бился, мы узнали его довольно близко. Смешно сказать, но впоследствии Кен Дэй горячо выступал в поддержку WikiLeaks в австралийской прессе. Мы заходили в интересующие нас системы и узнавали что-то новое, но в то же время мы были хакерами и весьма склонными к соревнованию – каждому из нас хотелось быть первым. Я упорно работал над созданием «троянов» – программ, позволяющих убедить компьютерную систему впустить вас внутрь и принять за законного пользователя, а следовательно, раскрывать вам свои секреты. Все замечательно, чистая забава, однако от таких шуток власти впадали в бешенство. Фактически мы превращались в системных администраторов множества мощных сетей.

Ловушка захлопнулась после нашей атаки на сеть канадской телекоммуникационной компании Nortel, простиравшуюся по всему земному шару. Она была одной из наших главных побед. В сети Nortel работало больше одиннадцати тысяч компьютеров, и мы долго и усердно бились над тем, чтобы получить к ним доступ. Сидя в Мельбурне, я захватил сорок компьютеров, размещенных в Канаде, с помощью которых забрасывал Nortel своими догадками относительно паролей сети. Я разработал программу, которая могла отправлять сорок тысяч паролей в секунду. В конце концов мы подобрали нужный, и возникло ощущение, будто мы в полночь зашли в Сикстинскую капеллу. Перед нами распростерлась целая цивилизация, и мы могли изучать ее вдоль и поперек: техническая документация, платежные ведомости, личные пароли специалистов, методы ведения бизнеса – все тайны и все ритуальные закоулки. Система Nortel находилась полностью в нашей власти, и мы спокойно могли перевести себе деньги или украсть их коммерческие секреты. Но ничего подобного мы не стали делать. Главный Подозреваемый, Тракс и я посчитали бы это полной низостью. Мы были выше такой грязи, мы хотели лишь справиться с самой системой и двигаться дальше.

Как-то ночью, в половине третьего, когда я гулял по системе, я понял, что за мной следят. Меня заметил системный администратор Nortel. Около часа я пытался уклониться от его инспекций и заблокировать ему путь; в то же время, удаляя инкриминирующие каталоги и заметая за собой следы, я двигался к выходу. Администратор сначала зашел в сеть из дома, но спустя некоторое время появился уже на главном терминале Nortel. Теперь он искал меня с рабочего компьютера. И я почувствовал настоящую опасность. Я уже не мог долго сбивать его с толку, и мне уже не удавалось его блокировать. Я оказался у него в руках. Не то что он поймал меня, нет – это все еще была игра в кошки-мышки. Когда администратор подкрался совсем близко, я вывел на его экран следующее: