Стив Возняк - Стив Джобс и я: подлинная история Apple

И это было здорово. Я мог подключить Apple II C к нашему макету, к нашим соединенным проводами прототипам, вводить команды и отлаживать программы. Как будто в пульте управления у меня завелся новый крохотный Apple II. Удовольствия было не меньше, чем от самого Apple II.

Мы закончили разработку, и итоговый продукт оказался отличным. Просто поразительным.

Затем возник вопрос производства. Кто будет выпускать это устройство? И вдруг я наткнулся на друга детства, одного из «электронных деток». Помните моего соседа Билла Вернера? Это он швырялся туалетной бумагой, и это он добыл тот телефонный кабель, чтобы устроить систему внутренней связи между домами нашего района.

В старших классах Билл, в отличие от меня, ступил на скользкую дорожку. Он стал хуже учиться, купил мотоцикл, потом у него были неприятности из-за того, что он вломился в магазин электроники. В общем, у него начались большие проблемы. Но теперь он изменился, и в итоге мы его наняли. К тому моменту он работал в производственной фирме Selectron из Кремниевой долины. А его жену Пенни мы наняли секретарем. Так формировалась наша команда.

Нам как раз нужна была компания вроде Selectron. Она занималась производством, и именно этого нам недоставало. Кто-то должен был разобраться, как выпускать пульт в массовых масштабах.

Однажды мне позвонил венчурный капиталист из Англии. Еще тогда, когда Apple не была публичной компанией, он звонил мне и предлагал продать часть моих акций по низкой цене. Я согласился, но он так и не купил их.

Затем он позвонил еще раз и снова спросил, могу ли я продать акции по его цене. Не помню, какой именно, но она была невелика. К тому времени акции Apple явно стоили на порядок больше, чем он предлагал, хотя компания еще не вышла на биржу. Он сказал: «Вы обещали мне продать часть акций по этой цене. Продадите?»

Я сдержал слово, и его венчурный фонд заработал кучу денег на лондонской бирже.

Когда мы создали CL9, я рассказал ему о ней, и он спросил: «Могу я к вам заехать?» Разумеется, я согласился. И он приехал к нам. Помню, как подумал: господи, какой же он чопорный! Он держался очень официально, высказывался и действовал очень сдержанно. Ну, в общем, это был англичанин. Наверное, он выглядел ханжой по сравнению с нами – можете себе представить, какими раздолбаями мы были.

Я рассказал ему, чем мы занимаемся, а он тут же сказал, что хочет в нас инвестировать. Я сказал, что внешние средства не нужны, я сам все финансирую. Но он продолжал упрашивать.

Ну, а когда люди начинают меня просить и хотят в чем-то поучаствовать, я всегда сдаюсь.

Когда английский инвестор вложил свои деньги, мы вдруг получили еще одну крупную инвестицию от большой венчурной фирмы из Кремниевой долины – New Enterprise Associates (NEA). Они вкладывали средства в 3Com, Adaptec и Silicon Graphics. То есть тот парень из Англии привел своих друзей. И вот неожиданно мы получили инвестиции на 2–3 миллиона долларов.

Итак, мы организовали все это за несколько месяцев и начали понимать, что нам понадобится больше места. Я позвонил своему старому другу из Commodore Сэму Бернстейну, который тогда писал статьи в газеты. Мне всегда нравилось, как он мыслит. Я пригласил его к нам – еще на раннем этапе – на должность президента. Мы чудесно поладили.

В общем, CL9 держалась на плаву три года, а то и больше. До сих пор находятся люди, которые рассказывают мне, какой у нас был замечательный продукт. Я ни секунды не жалею об этом проекте. В итоге я продал компанию другим людям, но они не смогли получить дополнительное финансирование и закрыли ее.

Но к тому моменту у меня появились и другие проблемы. Когда проект с четырехбитным микропроцессором закончился, пришло время заняться восьмибитным процессором. Я взялся и за это, но у меня было двое маленьких детей, Джесси и Сара. Становилось все сложнее, ведь я должен был посвящать им немало времени. Мои отношения с Кэнди между тем пошатнулись. Мы ссорились. У нас никак не получалось найти общий язык. Больше всего мы цапались по поводу воспитания детей. И мы заговорили о разводе.

И у меня появилась идея свалить и зависнуть на недельку в гостинице в каком-нибудь красивом местечке. Я решил исчезнуть – отправиться на Гавайи и написать там программу.

И вот я полетел туда, поселился в отеле Hyatt на пляже Каанапали и установил свой маленький Apple II C. Я собирался печатать новую программу. (За детьми кто-то присматривал.) Я подумал, что в одиночестве мне легче будет завершить проект. По крайней мере, я надеялся на это.

Но случилось вот что: я не сделал за ту неделю ровным счетом ничего. Я сидел в номере, выглядывая из окна и каждый день глазея на китов. Я привык к ритму гостиничной жизни. Раз десять в день кто-нибудь заходил в номер, чтобы пополнить мини-бар, поменять простыни и полотенца, проверить то, проверить это. Весь день меня отвлекали. Я просто возненавидел этих людей.

И вот, после недели ничегонеделания, я решил остаться еще на неделю. Оказалось, что я могу жить в том же номере, который мне так понравился.

И знаете что? Кончилось все тем, что я провел там месяц и не написал ни одного байта кода. Я не занимался ничем, вообще ничем. Просто наслаждался пребыванием там. Пока я жил на Гавайях, произошла катастрофа космического челнока Challenger – это было 28 января 1986 года, – которая меня чрезвычайна расстроила. Но в чем бы ни была причина, я так ничего и не добился.

Сначала я думал: ничего страшного. В прошлом уже много раз случалось, что моя голова была занята предстоящей проблемой – я полностью погружался в нее, – и к моменту, когда нужно было сесть и написать код, я мог сделать это быстро и непринужденно. Я способен многое сделать за короткое время, потому что заранее все продумываю. Я ожидал чего-то подобного и в этот раз, но не вышло.

И вот тогда я подумал: знаете, в мире полно инженеров, а у меня дети. Найму-ка я кого-то другого, и пусть он напишет эту часть программы. Кажется, с четырехбитным микропроцессором я достиг предела своих возможностей в плане разработки программ в уме.

Поэтому мы наняли еще одного программиста, чтобы написать программу для восьмибитного микропроцессора. Мне хотелось проводить больше времени с детьми.

Я работал в CL9 еще год, но потом моя жизнь опять сильно изменилась.

Я создавал Apple не для того, чтобы заработать больше денег, чем когда-либо смогу потратить. Я никогда не планировал сколачивать огромное состояние. И меня всегда вдохновляли истории о людях, которые делились своим богатством с другими, творя добро.

Я почувствовал, что именно этим и нужно заняться. И мне это понравилось. Я участвовал в попечительских советах музеев и балета, общался с теми, кто занимался общественной деятельностью. Впрочем, никто из них так не любил юмор и шутки, как я. Но это были хорошие люди, верившие в то, что делают. А я верил в них.