Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Первый день 1956 года стал в жизни Агаты весьма знаменательным: королева Елизавета Вторая пожаловала своей любимой писательнице звание Кавалера ордена Британской империи. Новоиспеченная кавалерственная дама, разумеется, была горда оказанной ей честью, но чрезвычайно смущена.

И жаловалась Корку: “Из-за этой награды приходится отвечать на множество поздравлений, причем едва знакомым людям. Признаться, это здорово меня тяготит”. Жаловалась она и на иракских газетчиков, величавших ее теперь Дамой Агатой, что было не совсем правильно (точнее, совсем неправильно). Весть о награде настигла ее в путешествии, они с Максом и семейство Розалинды направлялись в Триполи полюбоваться африканскими достопримечательностями.

Семейство Хикс после вернулось в Англию, а Мэллоуэны отправились в Ирак на очередной сезон раскопок. Эта давняя традиция теперь вполне устраивала и издателей, так как они поняли, что как раз в Нимруде появляются на свет новые книжки.

Отзывы о “Хикори, дикори, док”, шестидесятой книге Агаты, были благожелательными, и только. Впрочем, Агату это не трогало. Она и раньше не очень прислушивалась к мнению критиков, а теперь, уверовав наконец-то в свой талант, действительно мощный, и вовсе не обращала внимания на газетные рецензии.

Пьесу “К нулю” Питер Сондерс представил зрителям в сентябре 1956 года на сцене театра “Сент-Джеймс”. Шла она недолго, критики сочли фабулу слишком насыщенной, чего драматический жанр не приемлет.

“Очень уж много разрозненных составляющих, не ставших единым целым”, – написала “Таймс”.

Прохладные отзывы об этом спектакле, конечно, не радовали, но истинную проблему Агате создали иные критики, недовольные рассказом “Причуда в Гриншоре”, да-да, тем самым, прибыль с которого должна была получить черстонская церковь Святой Девы Марии при посредничестве отдела финансов Эксетерской епархии. Эскиз витража Агате понравился: в центре Добрый Пастырь, бредущий со своим ягненком среди нежных примул и нарциссов, и вокруг изображены дары лесов, полей и морских глубин. Местный умелец Патерсон, живший в Байдфорде (это в Северном Девоне), великолепно справился с заказом. Призванная оценить его труд Агата была очень довольна, служители церкви тоже – в общем, все не чаяли, как поскорее придать восточной стене благообразный вид. Увы… желающих купить права на рассказ (точнее, даже повесть) никак не находилось.

“Не хочется быть назойливым, однако я все о том же, – писал Эдмунд Корк коллеге Гарольда Обера, Дороти Олдинг, – эксетерский епископ, начальник церковных финансистов, изволит недоумевать по поводу “Причуды в Гриншоре”. Им там, видите ли, не верится, что миссис Мэллоуэн могла подарить церкви вот такой, никому не нужный, рассказ!”

Воистину верно сказано: “Не делай добра – не получишь зла”. Что лишний раз подтвердили святые отцы.

Несколько месяцев Корк пытался пристроить этот рассказ в американские журналы, но безуспешно. Тогда корпорация “Агата Кристи лимитед” выкупила его у церкви за тысячу фунтов наличными. “Нужно ведь доделать витраж!” – оправдывался перед Агатой отчаявшийся Эдмунд, и та сочла эту сделку “крайне унизительной”, но “благоразумной”.

Малоприятными были и претензии одного французского миллионера, усмотревшего во владелице студенческого общежития из романа “Хикори, дикори, док” сходство со своей матерью. Миллионер утверждал, что миссис Кристина Николетис тоже некогда держала общежитие, где однажды останавливались Агата и ее мать. Корк в панике стал просить у Агаты хоть какие-то полезные сведения, иначе юридические санкции неминуемы!

“Но фамилию Николетис я придумала!!! – тут же откликнулась Агата из Ирака. – Месье Николетису, видимо, всюду мерещится его противная мамаша. Нет, это ужасно, придумываешь персонаж, стараешься, а он оказывается на кого-то похожим!” Она не любила подобных обличений. Она вообще не любила, когда в ее героях и интерьерах выискивали сходство с реальными людьми и домами. Фантазии у Агаты хватало на все, она творила свой особый мир, ей не требовалось примитивного списывания. После таких наветов дома, в Англии, она могла бы утешиться кружечкой варенца с ячменной лепешкой. Откусишь кусочек – и на душе сразу становится легче. А тут приходилось жевать инжир. Агата вдруг почувствовала, как сильно она соскучилась по отечеству…

Слава богу, в следующей книге, “Причуда мертвеца” (декабрь 1956), уже никто не смог бы уличить Агату в заимствовании деталей интерьера, ибо Нассе-хауз был разительно похож на Гринвей-хауз, впервые Агата позволила себе такую “причуду”. “Кристи второго ряда” – так определил роман Фрэнсис Айлз из “Манчестер гардиан”. Продавался роман отлично, вопреки средненьким оценкам знатоков жанра. Между тем Агата паковала чемоданы для очередной поездки в Ирак и старательно скрывалась от усилившегося внимания газетчиков к своей персоне, этот интерес был порожден выходом романа “Бремя любви”, ведь теперь публика знала, что под псевдонимом “Мэри Уэстмакотт” скрывается Агата Кристи.

Сделавшись распорядителем выручки от продаж, корпорация “Агата Кристи лимитед” вмиг заполучила целый клубок проблем, образовался конгломерат из разных составляющих, которые надо было держать под контролем. Тут и отечественные издания, и их “двойники” в Америке (под другими названиями), тут и права на прогоны театральных постановок, тут и переделки рассказов для пьес и радиопьес. А уж кинопродюсеры обрывали телефоны, очень многим хотелось заполучить бренд “Агата Кристи”. В общем, секретарю корпорации, Патрику Лейверли, приходилось тяжко. И очень скоро он понял, что ему грозит нервный срыв. Тогда Эдмунд Корк предложил на эту должность свою дочку Пэт, поскольку “она знает, какую нишу занимает на рынке Агата Кристи, и динамику продаж”.

В 1957 году поездка на раскопки была короткой, потому что Максу надо было получать золотую медаль за достижения в области археологии (эту награду ему присвоил Пенсильванский университет) и заодно несколько дней поездить по стране. В отличие от жены Макс спокойно относился к публичным чествованиям и собрался за медалью сам. Агата радовалась, что все внимание на этот раз будет сосредоточено на мистере Мэллоуэне, и с молодым азартом придумывала маршруты экскурсий, в том числе и на Большой каньон.

Агата призналась Корку, что, прилетев из Багдада, сразу помчалась делать прическу и маникюр, “чтобы, сходя в Нью-Йорке с трапа самолета, не выглядеть лохматой дикаркой”. Кстати, из Лондона в Нью-Йорк Мэллоуэны летели первым классом (самолетом Британской трансатлантической авиакорпорации), этот перелет обошелся им на двоих в триста сорок три фунта. В аэропорту Айдлуайд [82]их встречала Дороти Олдинг, которая потом напишет своим коллегам в Англию: “Должна сказать, Агата держится молодцом, хотя позади перелет из Багдада в Лондон, а буквально через несколько дней – в Нью-Йорк. Она меня очаровала, мы все тут от нее без ума”.