Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Церемония вручения прошла великолепно, без сучка без задоринки, потом Мэллоуэны поездили по Филадельфии, затем сели на поезд в сторону Лос-Анджелеса. Добравшись до аризонского плато Колорадо, поселились в знаменитом отеле “Эль Товар”, расположенном неподалеку от Большого каньона. Выдержанный в благородных золотистокоричневых тонах, перекликающихся с цветовой гаммой каньона, отель не раз принимал знаменитостей, таких как Тедди Рузвельт и автор знаменитых вестернов Зейн Грей, поэтому персонал знал привычки популярных людей и хорошо подготовился к приему королевы детектива. То есть никакой прессы. Для Агаты это было огромным счастьем, она так и сказала Корку: что готова жить в гараже, только бы ее оставили в покое.

Попав на Липан-пойнт (это на южной кромке каньона, самой широкой и живописной), Агата испытала такой восторг, что безотлагательно поделилась своими впечатлениями с верным другом и порученцем: “Это что-то необыкновенное! Я на верху блаженства! Готова любоваться всем этим до бесконечности! Твоя АЖ”.

Следующим пунктом был Лос-Анджелес. Там Агату пригласили на киностудию “Голдуин”, в павильон с декорациями для фильма по пьесе “Свидетель обвинения”, состав актеров был звездным: Чарльз Лоутон, Тайрон Пауэр и Марлен Дитрих. Агата Кристи была ублаготворена, фильм ставил режиссер Билли Уайлдер (творец отмеченного премией “Оскар” фильма “Бульвар Сансет”), бережно отнесшийся к первоисточнику.

Агата, конечно, не ведала, что актеров, занятых в фильме, которых она называла “сказочным составом”, еле-еле уговорили сниматься. У Тайрона Пауэра были какие-то личные проблемы, и он поначалу категорически отказался. Тогда Уайлдер позвал Кирка Дугласа, но тот тоже заартачился. Сразу согласилась только Марлен Дитрих, но больше из-за Тайрона Пауэра, в которого была по уши влюблена. Чарльз Лоутон поставил условие: его роль пусть допишут, сделают более весомой.

Решающим аргументом в уговорах стали крупные гонорары и прочие бонусы. Пауэр получил три тысячи долларов и соответственно неплохие проценты с этой суммы. Дитрих достались сто тысяч долларов и приглашения на ужины от Пауэра. Лоутону заплатили семьдесят тысяч и увеличили объем роли. А в конечном итоге в выигрыше оказались и поклонники кинозвезд, и Агата Кристи, которую потом пригласили на премьеру этой самой любимой ее экранизации.

В Лондон Мэллоуэны вернулись в мае 1957-го и почти сразу отправились в Гринвей. В ту пору Агата в основном занималась делами Макса, поскольку он готовил к публикации солидную монографию, посвященную нимрудским находкам. Он привлек к этому грандиозному проекту и верного Эдмунда Корка.

Надо сказать, Розалинда все же застраховала жизнь Агаты Кристи (100.000 фунтов), пункт про пресловутые ближайшие пять лет (до того как “Агата Кристи лимитед” закрепится юридически) так и не смогли убрать из контракта. Между прочим, страховой полис удалось получить не сразу, о чем Корк письменно доложил Розалинде. “Строго между нами – старший инспектор (!) медицинской конторы весьма огорчен избыточным весом вашей матушки…” Похоже, сама Агата больше внимания обращала совсем не на полноту (судя по реплике в письме Корку, вызванной крайне неудачным ракурсом на фото для “Пари-матч”): “Любой из нас даже не представляет (и слава богу!), как отвратительно выглядит. В зеркале мы видим себя анфас. Мы не видим своего профиля, а он-то как раз и ужасен”.

Роман “В 4.50 до Паддингтона” появился на прилавках в ноябре 1957 года; впрочем, Агату это волновало гораздо меньше, чем грядущая премьера фильма “Свидетель обвинения”. Права на экранизацию были проданы за рекордную сумму– 116.000 фунтов, и эти права Агата подарила Розалинде.

Рецензии на фильм были исключительно хвалебными, кассовые сборы составили несколько миллионов долларов. Газета кинематографистов “Варьете” писала: “Лоутон, премудрый судья с больным сердцем, постоянно нарушающий приказы медсестры, играет ярко и колоритно. Он еще раз продемонстрировал свой дар быть предельно органичным в любом жанре и в любых декорациях”. А Боусли Кроутера из “Нью-Йорк тайме” фильм покорил тем, что “он смотрится на одном дыхании, ни единой пустой фразы… такое ощущение, что в зале вот-вот раздастся треск электричества, настолько высок накал эмоций”.

Питер Сондерс жаждал заполучить очередную пьесу, к немалой досаде Эдмунда Корка, пытавшегося, напротив, приглушить драматургический энтузиазм Агаты Кристи.

Милейшему Корку было важно, чтобы “автомат для выделки колбас” бесперебойно производил прибыльные книги, а не пьесы. Агата в конце концов выполнила просьбы обоих своих “импресарио”. Корк получил рукопись романа “Испытание невиновностью” (традиционный рождественский подарок читателям от издательства “Коллинз”, акция так и называлась – “Кристи к Рождеству”). Ну а Сондерс получил пьесу “Вердикт”, которую Агата считала самой лучшей после “Свидетеля обвинения”.

Между тем “Мышеловка” по-прежнему держалась в репертуаре, и по этому поводу назревало очередное торжество. Когда завершился две тысячи двести тридцать девятый спектакль, Сондерс задумал устроить чествование пьесы-долгожительницы, снова в отеле Савой”. Опять туда понаедут звезды, репортеры, фотографы, и на этот раз явятся телевизионщики. Агата с содроганием подумала про телекамеры, но понимала, что на этот раз ей точно никуда от них не деться.

Скрывшись от всех в Уинтербрук-хаузе (напоминаем: чудный дом в стиле королевы Анны), Агата Кристи сочиняла очередную пьесу под названием “Нежданный гость”, но никак не могла сосредоточиться. “А что, если меня заставят произнести речь?” – назойливо крутилось в мыслях. Конечно, все будут ждать, что она что-нибудь скажет. Ее и так вечно тормошили, приставали с вопросами (мало им, что она, спрятавшись в укромном месте, исторгает из мозга тысячи слов, пишет и пишет!).

Но деваться было некуда. Агата, вздохнув, отправилась в Лондон за нарядом для грядущего торжества. От страха ее бросало то в жар, то в холод, то в холод, то в жар, которого хватило бы на то, чтобы вскипятить чайник. Светские рауты – как же она их ненавидела! Но Питер Сондерс человек неугомонный, и вот опять он обрек ее на страдания.

Надо сказать, в урочный день неугомонный Сондерс попросил Агату приехать загодя, чтобы у входа в банкетный зал виновницу торжества не перехватили раньше времени репортеры и фотографы, тогда будет “смазан” весь эффект ее представления гостям. Агата прибыла одна (домочадцы должны приехать позже) и сразу направилась к швейцару, поставленному у дверей.

Одета она была весьма элегантно: темное платье с изящными фалдами и рукавами из тонкого газа, которые прикрывали слишком полные руки, к корсажу была приколота бриллиантовая брошь. Ногти тщательно накрашены, волосы тщательно уложены в прическу, которую Агата выбрала для себя еще в тридцатые годы. На шее – тройное жемчужное колье (невероятно дорогое, приобретенное исключительно для подобных оказий), бриллиантовые серьги. Наряд дополняли белые перчатки до локтя и очаровательная вечерняя сумочка с цветочным узором.