Йохан Икс - Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана

Рузвельт был непоколебимо убежден в том, что присутствие Тейлора в Риме могло сыграть важную роль в предотвращении дальнейшей эскалации конфликта.

Однако судьба распорядилась иначе.

На протяжении первых трех месяцев после прибытия в Рим Тейлор трудился не покладая рук. Однако в июне 1940 года он тяжело заболел – сказались осложнения после операции на мочевом пузыре 24 . Растерянный Хёрли сообщил кардиналу Мальоне: « Тейлор в клинике, завтра утром его прооперируют. Надежд на то, что он выживет и справится с болезнью, мало» 25 .

Бюро неустанно молилось о спасении Тейлора. Американец был приветлив и дружелюбен и, хотя в профессиональном плане к нему могли быть нарекания, в личном плане его ценили все.

Тейлор выжил, но был слишком слаб для того, чтобы продолжать свою миссию.

Спустя месяц после обострения болезни Тейлор, охваченный горьким разочарованием, сидел в саду своей виллы. Вдыхая воздух, напоенный ароматом летних цветов, он писал письмо Тардини, министру иностранных дел Ватикана:

«Болезнь прервала столь приятное мне общение с Вами. Я не смогу навестить Вас в Ватикане до моего отъезда в Америку. Однако я хочу, чтобы Вы знали, как я ценю тот дух сотрудничества, который в последние месяцы проявляли Вы и Ваши соратники» .

Не имея возможности лично попрощаться с Тейлором, Тардини направил ему телеграмму с выражением своей «искренней благодарности» 26 .

По жестокой иронии истории Тейлор отбыл на той же неделе, когда Италия окончательно вступила в конфликт, – американец так настойчиво пытался этого не допустить 27 . Обязанности Тейлора временно взял на себя посол Соединенных Штатов в Италии Бенджамин Уэллс, которому помогал Гарольд Титтман, генеральный консул в Женеве и одновременно атташе при миссии Тейлора 28 . Оба сделали все, что могли, но кипучая энергия, которую продемонстрировал Тейлор за несколько недель своего мандата, просто улетучилась.

Однако дружба и личная переписка между папой и президентом США продолжилась. В письме от 1 октября 1940 года Рузвельт писал:

«Мы особенно оценили заверения в том, что Ваше Святейшество и далее будет стремиться изыскивать пути к миру, который обещает быть не только вечным, но и свободным от постоянного беспокойства и обеспечит духовный и материальный прогресс человечества. Крайне важно, чтобы эти поиски не прерывались, какими бы тяжелыми ни представлялись нынешние испытания… Весь мир нуждается в Вашем содействии на пути к миру и доброй воле» 29 .

А подпись он сопроводил словами «с моими наилучшими личными пожеланиями» .

Однако Бюро это не успокоило, наоборот. В архиве мы находим клочок бумаги с заметкой Тардини, который со свойственным ему сарказмом отмечает: «Ничего, что г-н Тейлор – лишь личный представитель Рузвельта и что отношения между Рузвельтом и Его Святейшеством носят личный (а не официальный) характер. Но такой клочок бумаги… micragnoso [жалкий] , в адрес папы… на мой взгляд, это уже слишком…» 30

Гнев Тардини вызвал неформальный характер, который приобретали эти отношения, развивавшиеся в обход официальных путей и норм. Он еще мог допустить, что Тейлор был специальным посланником, но откуда такая фамильярность по отношению к папе у президента, как если бы речь шла о дружеской переписке? По мнению Тардини, это было на грани дозволенного.

С другой стороны, это, возможно, отчасти отражает давление и одиночество, с которыми сталкивались папа и президент, – посредством переписки эти люди пытались приободрить друг друга.

Обмен письмами продолжился. 3 марта 1941 года Рузвельт, незадолго до того переизбравшийся на новый срок, писал:

«Пользуясь этой возможностью … я вновь выражаю надежду на то, что благодаря дружескому сотрудничеству тех, кто повсеместно стремится к свету и миру, удастся воссоздать в мире прочную основу для долговременного согласия между людьми и нациями. Лишь тогда, когда утвердятся принципы христианства и право всех народов на то, чтобы жить, не опасаясь внешней агрессии, будет установлен мир, которого мы – Ваше Святейшество и я – так страстно желаем» 31 .

Читая эти письма, я всегда поражался силе духовной связи, объединявшей католического папу и протестантского президента. Их отношения зиждились на доверии, уважении и взаимопонимании. Однако именно в этот насыщенный событиями период на сцене появляется Джозеф Хёрли, который в будущем станет одним из самых ярых обличителей беспристрастной политики Пия XII.

Столкнувшись с хитросплетениями военной дипломатии, темпераментный юноша не мог понять позицию, которую занимал понтифик в определенных ситуациях. Непосредственно после войны он громко заявил об искреннем разочаровании в том, что он воспринимал как бессилие Пия XII, воздерживавшегося от четких заявлений. Его пламенная критика может рассматриваться как пролог к пьесе «Наместник» Рольфа Хоххута, получившей широкое распространение.

Ни один из членов ближнего круга Пия XII не присоединился к хору обличителей. Из основных участников событий той поры лишь Хёрли обвинил понтифика в бездействии. Этот воодушевленный молодой человек, который, прежде чем стать священником, хотел быть солдатом, дошел до того, что впоследствии опубликовал свои личные дневники и превратился в одного из главных обличителей Пия XII.

Главный упрек Хёрли заключался в том, что папа мало выступал с заявлениями против Гитлера. В своей книге «Тайная дипломатия Ватикана: Джозеф П. Хёрли и папа Пий XII» иезуит Чарльз Р. Галлахер приводит такие высказывания Хёрли:

«Перед лицом столь очевидного зла папа должен был без всяких колебаний указать путь тем, кто был готов идти за ним. Ему следовало бы занять четкую позицию относительно происходившего и без обиняков осудить зло. Перед лицом массовых убийств, достигших беспрецедентных масштабов, неверие и отрицание – естественные человеческие реакции. Однако понтифик – высший нравственный авторитет на Земле – должен был бы прямо осудить их, чтобы простые смертные могли осознать происходящее и следовать нравственному христианскому долгу» 32 .

Однако недовольство Хёрли, возможно, обусловлено личными причинами и берет свое начало с отъезда Майрона Тейлора. Ровно через два месяца после отъезда специального посланника в Соединенные Штаты Хёрли также пришлось уехать из Рима во Флориду, где он стал епископом города Сент-Огастин.

Вспыльчивый Хёрли все чаще настораживал Ватикан своей неуправляемостью. После отъезда Тейлора его перевели работать в газету «Оссерваторе романо», однако на новой должности он рьяно принялся писать тексты, направленные против фашистов и в поддержку союзников, что Бюро посчитало крайне рискованным для стратегии нейтралитета Ватикана. Хёрли этот принцип не разделял, поэтому его «повысили» и отправили подальше от Рима. Впрочем, некоторые историки утверждают, что во Флориду его перевели, чтобы он мог поддерживать связь с болевшим Тейлором 33 .