Симеон Уэйд - Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии

© Петров И.Н., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2020

В своей книге «Жизнь Мишеля Фуко» Дэвид Мэйси цитирует самого философа, как-то сказавшего: «Я с ностальгией вспоминаю незабываемый вечер с ЛСД в тщательно подобранных дозах, ночь в пустыне с замечательной музыкой, прекрасными людьми и небольшим количеством шартреза». Это событие имело место в 1975 году, когда Фуко, тогда приглашенного профессора Калифорнийского университета в Беркли, отвезли в Долину Смерти старший преподаватель Высшей школы Клермонта и его бойфренд, пианист. Когда они находились там, молодые мужчины уговорили Фуко провести ночь под действием психоделического наркотика. Это было его первое знакомство с кислотой, и к утру он рыдал и заявлял, что познал Истину.

Впервые я услышала эту историю в 2014 году, когда училась в магистратуре университета Южной Каролины. И тогда мне показалось маловероятным, что философ уровня Фуко нашел бы время на поездку куда-либо с двумя незнакомцами, не говоря уже о том, что он, в свои сорок девять лет, согласился бы поэкспериментировать с психоделическим наркотиком вместе с ними. Весь эпизод, на мой взгляд, выглядел абсурдным и каким-то образом сильно задел меня за живое. Я ненавидела «теорию». Я ненавидела Фуко, казавшегося мне воплощением привилегированности и высокомерия любого теоретического движения. Услышав, что у человека, который отвез его в Долину Смерти, Симеона Уэйда, имелась неопубликованная рукопись, описывавшая этот опыт в пустыне, я решила отыскать его. Я хотела заполучить творение Уэйда и использовать для написания сатирического произведения об идиотской поездке университетских преподавателей в пустыню.

Я нашла человека, который знал другого, имевшего адрес Уэйда.

– Он отшельник, – сказал друг моего друга. – Он не использует компьютер или телефон и главным образом живет там, где нет сети.

Я написала Уэйду письмо, представилась и попросила о встрече. В ответ он прислал мне открытку с датой и адресом кофейни «Старбакс», расположенной около его дома в Окснарде, штат Калифорния, примерно в шестидесяти пяти милях от Пасадены, где я живу.

– Как я узнаю его? – спросила я моего знакомого.

– Узнаешь, – ответил он.

Так все и произошло. Через полчаса после назначенного времени, когда я уже собиралась уехать, небольшой грузовичок, чей возраст наверняка уже перевалил за четверть века, с шумом заехал на парковку торгового центра. Водитель какое-то мгновение сидел в кабине, докуривая сигарету, прежде чем вылез наружу с полудюжиной пластиковых пакетов для продуктов и охапкой книг. Это был высокий и крупный мужчина в застиранной футболке цвета электрик, частично заправленной в мешковатые джинсы. Войдя в кафетерий, он направился прямо ко мне и кучей свалил все, что принес, на столик, за которым я сидела, а потом снял свою ярко-зеленую бейсболку, обнажив лысую, покрытую старческими пигментными пятнами голову.

– Рад познакомиться, – сказал он. Акцент выдавал в нем техасца, к тому же он шепелявил, и я с удивлением поняла, что у него не было зубов.

– Я принес тебе кое-какие справочные материалы и ледяную кока-колу для поездки домой, – добавил он, а потом сел и начал рассказывать то, во что мне верилось с трудом.

О, да, он действительно отвез Мишеля Фуко в Долину Смерти. Если верить Уэйду, тому настолько понравилась та поездка, что он называл ее одним из самых главных событий своей жизни. Но она стала только началом их дружбы. Фуко посещал его несколько раз. Уэйд брал у него интервью на телевидении Высшей школы Клермонта. И философ сообщил ему в своем письме, что он сжег законченную рукопись одного из томов своей «Истории сексуальности» в результате опыта, полученного в пустыне. Фуко работал над рукописью о монстрах во время одного из своих визитов, «поскольку он всегда считал себя монстром».

Уэйд заявил, что они оставались друзьями, пока Фуко не умер, и якобы была даже фотография в журнале «Тайм», доказывавшая это. Кроме того, Фуко в одном из своих писем просил дорогого друга Симеона привезти ему еще ЛСД в Париж в 1984 году, когда он умирал.

– Мишель хотел отправиться в путешествие по примеру Олдоса Хаксли, – сказал Уэйд.

Когда я с широко открытыми глазами спросила, действительно ли он написал книгу об их поездке, мой собеседник только кивнул в ответ, а потом добавил, что никто не захотел издать ее.

– Могу я увидеть рукопись?

Уэйд посмотрел подозрительно на меня. По его словам, она валялась где-то в глубине одного из его четырех складских помещений вместе с фотографиями и письмами Фуко. До них было трудно добраться. Он пообещал когда-нибудь показать все мне. Если я вернусь. Если он найдет их. Возможно.

То есть он не возражал встретиться со мной снова?

Без проблем, мы назначили дату в следующем месяце.

А до той поры я попробовала проверить моего нового знакомого и его истории и выяснила, что Уэйд родился в 1940 года в городе Энтерпрайз, штат Алабама. Он стал бакалавром истории, закончив колледж Уильяма и Мари в 1962 году, и учился в Гарвардском университете, получая стипендию Вудро Вильсона, по окончании которого он 1968 году он стал доктором наук в области интеллектуальной истории Западной цивилизации. В 1972 году Уэйда приняли на должность старшего преподавателя Высшей школы Клермонта, где он разработал программу аспирантуры по направлению «Европейские исследования». На всех фотографиях из того периода его жизни Уэйд выглядел просто сногсшибательно. Красивый, высокий, атлетический сложенный, он на всех из них был в костюме и галстуке.

Его программа просуществовала недолго, и то же самое, вероятно, касалось карьеры Уэйда в Клермонте. Относительно же его нынешней жизни, информации нашлось очень мало. Я посетила его бывший университет в надежде найти там запись телевизионной передачи, о которой он рассказывал, или какое-то другое свидетельство визита Фуко туда, но у них в архиве мне не удалось обнаружить ни слова об этом, а упоминания о самом Уэйде я нашла только в старых номерах студенческой газеты.

Я вернулась в Окснард в следующем месяце и снова ждала его в кафетерии «Старбакс».

На этот раз Уэйд прибыл с пустыми руками, но только с двадцатиминутным опозданием, и жаждал разговаривать о меняющих сознание ощущениях.

– Все культуры своим происхождением обязаны галлюциногенным грибам, – сказал он. – Подумай об этом. Древние греки, ацтеки и викинги – все они имели ритуалы, где особое значение уделялось изменению сознания с их помощью. А что такое ритуалы, если не форма религии? А что такое религия, если не форма культуры?