Оскар Уайльд - Сочинения. Иллюстрированное издание

Вдруг, она почувствовала потребность поговорить. Громкое молчание смутило ее.

– Мама, Мама, – сказала она – за что он меня так любит? Я знаю за что я люблю его – за то, что он похож на саму любовь. Но что же он нашел во мне? Я его не стою. И все же, сама не знаю почему, хотя я гораздо меньше, чем он, я не чувствую себя униженной. Я горжусь, очень горжусь. Мама, ты любила моего отца так же, как я люблю Прекрасного Принца?

Старушка побледнела под слоем дешевой пудры, а ее губы скривились от боли. Сибилла подбежала к ней, обняла и прижала к себе.

– Прости, мама, я знаю, что тебе больно говорить об отце. Но ведь тебе больно, потому что ты так сильно его любила. Не стоит унывать. Я так же счастлива, как ты была двадцать лет назад. Так позволь же мне оставаться счастливой всегда!

– Крошка моя, ты еще слишком юная, чтобы влюбляться. Кроме того, что тебе известно об этом юноше? Ты даже не знаешь, как его зовут. Вся эта история очень неудобная, да еще и Джеймс отправляется в Австралию и все это мне как снег на голову, надо сказать, тебе стоит лучше все это обдумать. Однако, как я уже говорила, если он все-таки богатый…

– Мама, ну Мама, позволь мне быть счастливой!

Миссис Вейн посмотрела на дочь и обняла ее широким театральным жестом, которые так часто становятся вполне обыденными для актеров. Тотчас в комнату вошел мешковатый и несколько неуклюжий молодой человек с непослушными темными волосами и большими руками и ногами. Он и близко не был таким изящным, как его сестра. Было даже сложно догадаться, что они родственники. Миссис Вейн посмотрела на него и улыбнулась еще шире. Для нее сын стал зрителем, перед которым они с дочкой разыгрывали интересную сцену.

– Может мне перепадет несколько твоих поцелуев, Сибил – сказал юноша с доброжелательной улыбкой.

– Ты же не любишь, чтобы тебя целовали, – ответила она. – Ах ты мишка!

Она подбежала к нему и крепко обняла.

Джеймс Вэйн с нежностью посмотрел на сестру.

– Пойдем прогуляемся, Сибилла. Не думаю, что мне еще когда-нибудь придется вернуться в этот страшный город. Да я и не хочу.

– Сынок, не говори таких ужасных вещей, – сказала миссис Вейн вздохнув, и взявшись латать какое-то театральное платье. Она немного расстроилась из-за того, что к ним не присоединился ее сын. Это только добавило бы драматизма ситуации.

– Почему бы и нет, мама? Так оно и есть.

– Мне больно это слышать. Я надеюсь, что ты вернешься из Австралии состоятельным человеком. В колониях не сыскать приличного общества, поэтому, когда заработаешь себе состояние, возвращайся и обустраивай жизнь в Лондоне.

– Приличное общество, – пробормотал юноша. – Мне это не интересно. Я просто хочу заработать достаточно денег, чтобы вам с Сибиллой больше не приходилось работать в театре. Я ненавижу театр.

– Эх, Джим! – С улыбкой сказала Сибилла, – как же это невежливо с твоей стороны. Ты действительно хочешь погулять со мной. Это было бы прекрасно! Я боялась, что ты пойдешь прощаться со своими друзьями – с Томом Харди, который подарил тебе ту странную трубку, или Недом Лэнгтоном, который всегда смеется над тобой когда ты ее куришь. Это очень мило с твоей стороны, провести свой последний вечер в Лондоне со мной. Куда пойдем? Давай пойдем в парк.

– Я плохо выгляжу для парка, – ответил он нахмурившись. – В парк ходят только при параде.

– Что за глупости ты говоришь, Джим, – ответила она, поправляя рукав его пиджака.

Мгновение он колебался.

– Ну хорошо, – сказал он, наконец, – но собирайся быстрее.

Она пританцовывая выбежала из комнаты. С лестницы раздавался ее радостное пение.

Он несколько раз обошел комнату, а потом обернулся к неподвижной фигуре в кресле.

– Мама, мои вещи готовы? – Спросил он.

– Да, все готово, Джеймс, – ответила она, не сводя глаз со своего шитья. Последние несколько месяцев ей было неудобно находиться наедине со своим жестким и грубым сыном. Ее таинственная натура волновалась, когда они встречались взглядами. Она все время думала, не заподозрил он что-то? В конце концов, она не выдержала молчания, которое Джеймс не собирался нарушать. Она начала жаловаться. Женщины защищаются или с помощью нападения, или с помощью внезапной и необъяснимой капитуляции.

– Надеюсь, Джеймс, ты будешь доволен своей жизнью моряка, – сказала она. – Не забывай только, что это был твой выбор. Ты мог бы стать помощником адвоката. Адвокаты это почтенный народ, в пригороде их часто приглашают на обед в высших кругах.

– Я ненавижу офисы и клерков, – ответил он. – Но ты права. Я сам выбрал для себя жизнь. Все чего я прошу, мама – береги Сибиллу. Не допусти, чтобы с ней что-то произошло. Мама, ты должна о ней позаботиться.

– Ты говоришь странные вещи, Джеймс. Конечно, я позабочусь о Сибилле.

– Я слышал, что какой-то джентльмен каждый вечер приходит в театр и ходит к ней за кулисы. Это правда? Что ты скажешь об этом?

– Ты говоришь о вещах, которых не понимаешь, Джеймс. Для нашей профессии это нормально, когда нам уделяют внимание. В свое время мне тоже присылали множество цветов. Это было в то время, когда люди действительно знали толк в театре. А насчет Сибиллы, так я еще не знаю, насколько серьезно это ее увлечение. Но этот юноша, без сомнения, настоящий джентльмен. Он всегда очень вежливый со мной. Кроме того, похоже, что он весьма богат, ведь он всегда отправляет Сибилле просто замечательные цветы.

– Однако, ты не знаешь, как его зовут, – сухо сказал Джеймс.

– Нет, – ответила его мать с невозмутимым выражением лица. Он все еще не открыл свое настоящее имя. Я считаю, в этом есть что-то крайне романтичное. Он явно аристократ.

Джеймс Вэйн прикусил губу.

– Позаботься о Сибилле, мама, – сказал он – позаботься.

– Сынок, ты меня обижаешь. Сибилла всегда находится под моей заботливой опекой. Этот джентльмен состоятельный, так почему бы нам не заручиться его поддержкой. Он, скорее всего, из аристократов, по крайней мере, все на это указывает. Он может стать блестящей партией для Сибиллы. Из них получилась бы отличная пара. Он действительно выдающийся красавец, это все замечают.

Юноша бормотал что-то про себя и барабанил пальцами по подоконнику. Он как раз обернулся, чтобы что-то сказать, когда дверь отворилась и в комнату вбежала Сибилла.

– Вы такие серьезные! – Воскликнула она. – Что произошло?

– Ничего, – ответил он. – Думаю, всем иногда приходится быть серьезными. Всего хорошего, мама. Я пообедаю в пять. Не переживай, весь багаж, кроме рубашек, уже сложен.

– Всего хорошего, сынок, – ответила она и сдержанно поклонилась.

Ее очень раздражало то, как он с ней разговаривал, а его взгляд вызвал в ней страх.

– Поцелуй меня, мамочка, – сказала девушка. Ее нежные будто лепестки цветов губы прикоснулись к материнской щеке и на мгновение согрели ее.