Оскар Уайльд - Сочинения. Иллюстрированное издание

– Вот же он! – Воскликнула она.

– Кто? – Спросил Джим Вейн.

– Прекрасный Принц, – ответила она, глядя вслед экипажу.

Он также вскочил со своего сиденья и схватил ее за руку.

– Покажи его мне. Который из них? Укажи на него. Я должен его увидеть! – Воскликнул он, однако в тот же миг перед ними проехала карета графа Бервика, и экипаж исчез из поля зрения.

– Он исчез, – грустно сказала Сибилла. – Я так хотела, чтобы ты его увидел.

– Я тоже хотел увидеть, честное слово, если он тебя обидит, я убью его.

Она с ужасом посмотрела на него. Он еще раз повторил свои слова. Они пронзили воздух, будто кинжал. Люди вокруг начали смотреть на них. Дама, стоявшая рядом с Сибиллой, тихонько засмеялась.

– Пойдем отсюда, Джим, пойдем, – прошептала она ему и повела через толпу. Джим шел за ней и радовался сказанному.

Дойдя до статуи Ахилла, она обернулась. В ее глазах было сожаление, а на лице – улыбка. Она покачала головой.

– Какой же ты дурачок, Джим. Мальчишка с отвратительным характером, вот и все. Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты просто ревнуешь и злишься. Эх! Тебе нужно влюбиться. Любовь меняет людей к лучшему, а то, что ты сказал – ужасно.

– Мне уже шестнадцать, – ответил он. – И я знаю, что я говорю. Мать тебе не поможет. Она не понимает, как о тебе следует заботиться. Лучше бы я вообще не плыл в Австралию. Я уже всерьез думаю о том, чтобы отменить все. Если бы еще не были подписаны все бумаги, то я бы так и сделал.

– Не будь таким серьезным, Джим. Ты будто герой бессмысленной мелодрамы, из тех, что в них так любила играть мама. Я не собираюсь с тобой ссориться. Я его увидела, а один только взгляд на него дарит мне счастье. Мы не будем ссориться. Я знаю, что ты никогда не обидишь того, кого я люблю, правда?

– По крайней мере, пока ты его будешь любить, – ответил Джим.

– Я буду любить его всегда! – Воскликнула она.

– А он?

– Также всегда.

– Для него же лучше, чтобы так и было.

Она оттолкнула его. Затем засмеялась и положила руку ему на плечо. Он был еще мальчиком.

Вблизи Мраморной Арки они сели на омнибус, который подвез их почти под их неопрятный дом на Юстон Роуд. Пять часов уже прошло, а Сибилла должна была обязательно полежать несколько часов перед выступлением. Джим настаивал на этом. Он сказал, что лучше попрощается с ней без матери. Она была бы рада разыграть сцену, а Джим ненавидел любые сцены.

Поэтому они попрощались в комнате Сибиллы. В сердце юноши бушевали ревность и ненависть к чужаку, который, как ему казалось, встал между ним и сестрой. Однако, когда она крепко обняла его и запустила пальцы ему в волосы, его сердце растаяло, и он поцеловал ее с искренней любовью. Когда он спускался по лестнице, в его глазах сияли слезы.

Внизу его ждала мать. Когда он вошел, она сразу же выразила недовольство его опозданием. Джеймс ничего не ответил, а молча сел за скромный обед. Мухи летали над столом и лазили скатертью. Сквозь урчание омнибусов и стук экипажей он слышал отвратительный голос, который забирал у него его последние минуты дома.

Через некоторое время он отставил тарелку и подпер голову руками. Он чувствовал, что имел право знать. Если его подозрения верны, то он должен был узнать об этом уже давно. Его мать застыла от ужаса и не сводила с него глаз. Слова вылетали из ее уст автоматически. Она нервно то складывала, то раскладывала маленький грязный носовой платок. Затем он обернулся к ней и их взгляды встретились. В ее глазах он увидел немую мольбу о пощаде. Это разгневало его.

– Мама, у меня к тебе вопрос, – сказал он. К тому времени, она вяло разглядывала комнату. – Скажи мне правду. Я имею право знать. Мой отец был твоим мужем?

Она глубоко, с облегчением вздохнула. Ужасный момент, которого она ждала днями и ночами в течение нескольких месяцев, наконец-то наступил. Но она не чувствовала страха. Неожиданно прямой вопрос требовал прямого ответа. Никто не вырисовывал ситуацию постепенно. Это было грубо. Это напоминало ей неудачную репетицию.

– Нет, – сказала она, удивляясь жестокой простоте жизни.

– Значит, он был негодяем? – Воскликнул парень, сжав кулаки.

Она покачала головой.

– Я знала, что у него есть жена. И мы любили друг друга очень сильно. Если бы он был жив, то позаботился бы о нас. Не говори о нем плохо, сынок. Он был твоим отцом и джентльменом. Он был благородного происхождения.

Из его уст сорвалось проклятие.

– Я не за себя переживаю, – сказал он. – Не позволь Сибилле повторить свою ошибку. Он джентльмен, тот, что в нее влюбился, или, по крайней мере, говорит об этом? Я так понимаю, он также благородного происхождения.

На мгновение женщину охватило гнетущее чувство стыда. Она склонила голову и едва смогла утереть слезы дрожащей рукой.

– У Сибиллы есть мать, – всхлипнула она. – У меня же не было.

Парень был тронут. Он подошел к ней, наклонился и поцеловал.

– Прости, что причинил тебе боль вопросом об отце, – сказал он, – но я не мог держать это в себе. Мне пора уходить. До свидания. Помни, теперь ты должна заботиться только об одном ребенке. Поверь, если этот человек хоть как-то обидит мою сестру, я узнаю, кто он такой, найду его и прирежу как собаку. Клянусь.

Преувеличенное безумие угрозы, страстные жесты, которые ее сопровождали, безумные слова, полные мелодрамы – все это заставило жизнь казаться ей ярче. Ей было знакомо это чувство. Она глубоко вдохнула и, впервые за последние несколько месяцев, увлекалась своим сыном, а не боялась его. Она хотела бы продолжить эту эмоционально напряженную сцену, но он оборвал ее. Нужно было спустить пакеты и найти вязаный шарф. По квартире носился дворецкий, надо было еще договориться с кучером о цене. Момент был упущен за вульгарными мелочами. Когда она махала платком своему сыну, в ней возродилось чувство разочарования. Она понимала, какая замечательная возможность была утрачена. Она нашла утешение в том, что рассказала Сибилле, какой пустой стала ее жизнь теперь, когда она должна заботиться только об одном ребенке. Она запомнила это выражение. Оно ей понравилось. Об угрозе она не вспоминала. Она была произнесена слишком ярко и драматично. Она чувствовала, что однажды они все вместе с нее посмеются.

– Я так понимаю, ты уже в курсе новостей, Бэзил, – сказал лорд Генри в тот вечер, как только Голуорд вошел в зал ресторана Бристоль, чтобы пообедать с ним.

Нет, Гарри, – ответил художник, отдавая свои пальто и шляпу дворецкому. – Что за новости? Надеюсь, это не связано с политикой! Ты же знаешь, политика меня не интересует. На всю палату общин не найдётся достойной кандидатуры для портрета, хотя некоторых из них я бы с радостью зарисовал.