Клэр Малли - Шпионаж и любовь

«Ну! Ваши поляки не слишком много сделали!» – так генерал Айронсайд, тогда начальник Генерального штаба, упрекнул Эдриана Картона де Виара, когда тот наконец вернулся в Лондон после нацистской оккупации Варшавы. Картон де Виар, ставший свидетелем решимости и отваги польских военных и гражданских лиц во время сентябрьской кампании, счел замечание генерала преждевременным. Отчасти потому, что поляки так никогда и не сдались. Зная это, он спокойно ответил: «Давайте посмотрим, что сделают другие, сэр».

«Ветер рассекал, как меч, лес, равнину и горы», – несколько мелодраматично написал близкий друг и еще один британский агент об условиях первого путешествия Кристины в оккупированную Польшу с целью британской пропаганды в феврале 1940 года. «Птицы замерзали на ветвях деревьев, под которыми они спали… кровь на снегу отмечала проход голодных волчьих стай» [1]. На самом деле Кристине на пути не встречались ни замерзшие птицы, ни голодные волки, однако она столкнулась с чем-то более тревожным – она впервые увидела человеческую цену войны.

В Будапеште Кристина познакомила Анджея с журналистами, дипломатами и – после увольнения Радзиминского – представила его Британской секретной службе. Анджей не говорил по-английски, но был «единственным, кому я могла бы доверять», – сообщила Кристина своим боссам из Секции Д, когда они спросили, кого бы она рекомендовала на замену слишком влюбчивому агенту [2]. Со своей стороны, Анджей свел Кристину с Янеком Марушажем, звездой польской довоенной олимпийской команды лыжников, а теперь горным курьером польского военного атташе, оказавшегося в изгнании [37] Ян Марушаж был бесстрашным горнолыжником, но его младший брат Станислав был более известен, как чемпион Польши в лыжном спорте. См.: Stanislaw Marusarz, On the Skiramps of Poland, and the World (1974). . По прежним годам на лыжных курортах Кристина немного знала Яна, а теперь попросила его взять ее с собой в следующий переход в Словакию через Татры – горы, достигавшие двухкилометровой высоты, и через хорошо охраняемую польскую границу – в Закопане, на оккупированную территорию. Сначала Ян подумал, что она шутит, потом решил, что она сошла с ума. Дело было не только в войне, но и в жесточайшей зиме с морозами до тридцати градусов в горах и снегом до четырех метров глубиной, порой накрывавшим целиком крестьянские хижины. На пути не было лыжни, не было вообще никакой дороги и спуску в сторону Польши предшествовал занимающий несколько дней подъем по другую сторону границы – с поддельными документами, припасами, маленьким походным примусом и лыжами. Ян уверял, что даже для него такое путешествие почти невозможно, он сомневался, что Кристина вообще способна его пережить. Анджей поддерживал его, убеждая Кристину по крайней мере отложить переход до весны, но «такова была сила ее уверенности», писал он позже, что через несколько часов Ян согласился взять ее в следующий раз, так как его темп в любом случае будет ниже из-за того, что ему придется сопровождать через границу некое важное лицо [3].

Неделю спустя Анджей отвез Яна, его важного гостя, известного под именем Ричард, и Кристину, которая путешествовала как Зофья Анджеевска – фамилию она выбрала в честь любовника, на будапештский Восточный вокзал, откуда поезд шел в сторону польской границы. Переночевав в надежном доме, трое путешественников пересели на поезд в Чехословакию, но прежде чем он достиг первой станции, выпрыгнули на ходу – с тяжелыми деревянными лыжами и палками. Два дня они шли вверх по горам, Кристина из последних сил следовала за Яном, то снимая, то надевая лыжи. Вскоре она привыкла к монотонному ритму регулярного движения и пошла на лыжах уверенно, почти автоматически. Она заметила, что ее спутники чудовищно устали, ушли в себя и экономили силы, словно опасаясь, что лишние усилия похитят тепло их тел. Было так холодно, что становилось больно дышать, пальцы Кристины застывали, на одежде образовывался лед, выбившиеся наружу пряди волос, брови, ресницы и даже почти незаметные волоски на верхней губе тоже покрывались инеем. Ночью они спали одетые, прижавшись друг к другу, в маленьком горном убежище – деревянной хижине, и рано встали, чтобы продолжить путь.

К концу второго дня они добрались до места, известного как Тихая долина (Чиха Долина), по которой веками торговцы, охотники и воры пытались пройти в сторону Закопане. Вечером началась пурга. Ян провел их к хижине, где Кристина и Ричард буквально упали на кровать из сосновых ветвей, совершенно изможденные, и немного пришли в себя только после горячего чая с лимоном, приготовленного Яном. Несколько часов спустя Кристину разбудил не звук ветра, а принесенные им крики людей. Она подняла мужчин, но, когда они открыли двери и в хижину ворвался снежный вихрь, невозможно было ничего разглядеть или понять, откуда доносились крики. Кристина даже себя теперь едва слышала, когда попыталась крикнуть в темноту и пелену пурги, и Яну пришлось физически остановить ее – она хотела пойти за порог, где потерялась бы и замерзла. Ричард помог ему отвести ее внутрь, он пришел в ужас от того, что на них мог наткнуться патруль вермахта.

К утру пурга стихла, небо прояснилось, так что Кристина смогла различить «острые контуры Высоких Татр, напоминавшие белые штрихи на голубой эмали небес» [4]. Они вышли в путь рано, чтобы воспользоваться благоприятной погодой, хотя отличная видимость делала их уязвимыми для пограничных патрулей. На середине последнего восхождения они заметили в снегу два рюкзака. Кристина попыталась найти в них документы, но бумаг там не было. Вскоре они наткнулись на тела: светловолосая девушка и молодой человек. Они лежали возле горной сосны, под которой пытались укрыться, прижавшись друг к другу, держась за руки, словно этот отчаянный жест мог уберечь их от мороза и ветра. «А вот и ваши немцы», – горько сказала Кристина. Она прикрыла лица погибших сосновыми ветками и над их головами начертила крест в снегу. Эта жалкая церемония – все, что она могла для них сделать [5].

Кристину била дрожь, они с Яном и Ричардом продолжали путь молча. Позднее они узнали, что той ночью в горах погибло около тридцати человек, все они пытались выбраться из Польши [6]. Германские патрули нашли много тел, когда весной стаял снег, и следующей зимой командование удвоило число пограничников [7]. И все же, несмотря на тяжелые потери, на протяжении всей войны польские курьеры, в том числе и Кристина, продолжали доставлять через горы в обоих направлениях тайные послания, зашитые в одежду, пакеты взрывчатки, деньги, радиопередатчики и даже микрофильмы.

Во время спуска на лыжах в сторону Закопане Кристина испытала некоторое облегчение. Родители Яна приняли ее, как родную дочь; после ужина она буквально упала и проспала почти сутки. Утром Кристина послала открытку Анджею, чтобы дать ему знать, что благополучно добралась до Польши. И после этого занялась работой. Закопане был единственным городским центром в районе, поэтому его наводнили офицеры вермахта; они, когда не патрулировали в горах, собирались в отеле «Бристоль», где Кристина прежде часто ужинала с первым мужем, Густавом Геттлихом. Тем не менее она тайно встретилась с несколькими старыми друзьями, чтобы заручиться их поддержкой. Среди них были и местные горцы, уже занимавшиеся переправкой через границу людей и денег [8]. Несколько дней спустя, вымыв голову и надев все свежее, она подкрасила губы, упаковала в рюкзак пропагандистские материалы и села на поезд в Варшаву. Ян и Ричард уехали чуть раньше.