Уистен Оден - Застольные беседы с Аланом Ансеном

Ансен. Вас много читают в Германии?

Оден. Туда невозможно провезти книги. Несколько человек из русской зоны, с кем я состоял в переписке, попали в черные списки властей. Не потому, что они переписывались со мной, но это показывает, что происходит с людьми, обладающими обычными эстетическими интересами.

Ансен. Я не знал, что вы преподавали в Беннингтоне.

Оден. Да, в течение одного семестра я заменял лектора, получившего стипендию Гуггенхайма. Сказать по правде, Беннингтон – сущий бордель. Однажды около одиннадцати вечера я услышал стук в дверь. В комнату вошла девушка и просто отказывалась уходить – настаивала, что останется на ночь. Нет, они чудесные девушки, все прекрасно. Но они болтают. Наутро они мчатся к телефону и рассказывают о проведенной ночи всем подряд. В былые времена люди говорили с большей неохотой, чем совершали поступки. Теперь же все наоборот.

Тут я поспешил откланяться.

Я задержался после лекции и подошел к Одену, чтобы показать ему приобретенную мной в тот день книжку «Испытайте себя!» Кьеркегора.

Ансен. У вас она есть?

Оден. Да, мне кажется, теперь у меня есть все его книги. Ну, если не считать нескольких назидательных трактатов, выпущенных малоизвестными издательствами, но не так уж мне и хочется их иметь. Почему бы нам не выпить?

Ансен. Здорово. Как вы считаете, Шекспир согласился бы с вашей интерпретацией его произведений?

Оден. Какая разница – согласился или нет? Есть текст, и этого вполне достаточно. И вообще Шекспир писал «Генриха IV», преследуя две цели: показать молодому человеку «Сонетов», насколько опасен тип вроде принца Генри, и показать ему же, что такое по-настоящему главный герой. Ведь запоминается в конечном итоге не кто-нибудь, а Фальстаф! [19]

Ансен. У вас есть на примете какой-то бар?

Оден. Нет, мы пойдем ко мне домой.

Ансен. Не хотелось бы выглядеть назойливым.

Оден. Но я ведь сам вас приглашаю. И потом, я все равно вас скоро прогоню, так что можете не беспокоиться. Я сейчас работаю над составлением антологии произведений Бэтжмена [20]. И еще я только что закончил свою книгу.

Ансен. «Век тревоги»?

Оден. Да. Получилось страшно затянуто. Я еще не отошел от книги. Не знаю, как ее будут воспринимать в таком виде [21].

Ансен. Я был очень подавлен одной из ваших рецензий, я прочитал ее сегодня днем – на книгу мисс Фейр о Джерарде Мэнли Хопкинсе. Вы были исключительно добры, списав просчеты автора на несовершенство системы университетского образования.

Оден. Никогда не знаешь, что сказать, когда пишешь о книге, которая тебе не нравится. Писать длинную рецензию на плохую книгу – гиблое дело [22]. В таких случаях надо просто ее анонсировать – что она вышла – и, может быть, дать короткое резюме. Так что зря «Партизан ревью» уделяет так много внимания книгам, которые сами по себе незначительны. Конечно же, если бы представилась возможность сделать что-либо в духе «Платья», то есть провести глубокое исследование снискавшей известность, но оттого не менее скверной книги, тогда дело другое. То, как Уилсон изничтожил Мак-Лиша, свидетельствует о слишком большой работе, о чрезмерной заинтересованности [23].

Мы заходим в квартиру Одена, и я замечаю новую тахту, обитую зеленым бархатом.

Ансен. Вы читали «Религию и искусство» Вагнера?

Оден. Проза Вагнера мне кажется невыразимо скучной. Я прочитал эссе о евреях в музыкальной культуре и что-то о происхождении языка [24]. Как вам удалось через это продраться? В эссе о языке из «Оперы и драмы» полно Urelemente [25]–ужасный провал. Ему не хватает смирения. Даже Парсифаль и тот триумфатор. Он совершенно по-мирски становится королем, завоевывает чашу Грааля. Что вы будете пить – херес или красное? Я думаю, для этого времени больше подходит вино [26].

Оден наполняет стаканы на четверть вином.

В течение вечера он подливает себе вдвое чаще, чем мне [27].

Очень странно, что тема денег не нашла должного отражения в американской литературе. Если ты писатель, ты не только должен знать толк в любовных историях, но и разбираться в меню и знать, что сколько стоит. Даже Фицджеральд [28], хотя он и создает определенное настроение, не приводит фактов. Например, с какой выразительностью можно было бы показать, как финансовый кризис 30-х отразился на судьбах людей.

Ансен. Но тогда мне непонятно, почему вы и Ишервуд с такой неприязнью отзывались о Троллопе [29]во время вашей поездки в Китай.

Оден. Видите ли, Троллоп не досконален в этих вещах. В известной степени он приукрашивал действительность. А вот Бальзак действительно великолепно писал о деньгах. Удивительно, насколько американцы стесняются говорить о денежных вопросах. Они вам скорее расскажут о своей сексуальной жизни – со всеми подробностями, кстати, – чем о том, сколько они получают. Они считают англичан скрытными, но первый вопрос, который англичане задают друг другу при встрече, это «Сколько ты зарабатываешь?». В прошлом году я впервые в жизни отправился к мисс Стерн, чтоб она высчитала мой подоходный налог. Так вот, когда она закончила, я пришел в ужас: она посчитала все, даже гонорары за фотографии. Я было подумал, что меня посадят. Нет, люди в Америке все-таки слишком много внимания уделяют деньгам. Как будто это сказочное золото.

Знаете, я рад, что мне пришлось зарабатывать себе на жизнь, когда я покинул колледж [30]. Если бы я был рантье – существует, между прочим, большая разница между доходами с земель и доходами с акций и недвижимости, – я бы ничего не делал. Вел бы беспутную жизнь и постоянно безобразничал. Рантье в Америке приходится нелегко. Он начинает пить. Вообще, ему лучше перебираться в Европу. Необходимость поставить соседей на место ведет к пьянству – чтобы произвести на них впечатление. Невообразимое количество американцев занимаются работой, которая кажется им скучной. Даже богач считает, что ему просто необходимо каждое утро спускаться вниз, в контору. Не потому, что ему это нравится, а потому, что он не знает, чем еще ему заняться. Хотя теперь я мечтаю, чтобы кто-то умер и оставил мне изрядное количество денег. Да, теперь мне необходим постоянный доход [31].

Ансен. У меня тоже есть склонность к паразитизму.

Оден. И вообще, я не понимаю, почему считается зазорным писать для массовых изданий, таких как журналы Генри Люса [32]или «Город и деревня». До тех пор, конечно, покуда они не вмешиваются в твои тексты. Конечно, они могут изменить пару слов, чтобы текст был более понятным. Это ничего не решает. А вот когда они просят изменить направление твоей мысли, это уже проституция. Тогда надо сразу уносить ноги. Я не переношу людей, которые просят меня продать им статью подешевле «ради общего дела». Продавать следует по высшей расценке. Иногда можно получить пятьсот долларов за заметку, которую сам ты считаешь ничтожной. И наоборот, иногда получаешь двадцать пять долларов за то, чему отдал массу энергии. Сказочное золото, сказочное золото…