Йорг Циттлау - От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир

Ницше пытался убежать от материнской опеки – и ушел из дома. Сначала он учился в Бонне, затем в Лейпциге и, наконец, в 1869 году оказался в Базеле, где устроился работать профессором филологии. Он проработал здесь всего 10 лет, после чего его здоровье, как физическое, так и психическое, надломилось. Он не был рожден для университетской жизни, требующей от филологов нового поколения без устали блистать и проявлять себя. В итоге у него начались проблемы с желудком, к тому же он страдал от приступов ужасной головной боли, от которых не было спасения.

Получив мизерную оплату за работу, Ницше, теперь уже свободный, но мучающийся из-за неуверенности в себе писатель и философ, отправился в путь искать новое пристанище. Летом он жил в горной местности Швейцарии – Силс Марии, зимой перебирался в теплые края – в Геную, Рапало, Турин или Ниццу.

Благодаря такой постоянной ссылке он смог ограничить контакт с матерью перепиской. Они обращались друг к другу, как пожилая супружеская пара: «мой старичок», «твой старичок» и т. д. Он не выражал открытых протестов матери. Наоборот, философ выбрал способ литературного отчета – он сочинял изречения, с помощью которых даже сегодня можно получить себе славу «тонкого знатока женщин». Например: «Все в женщине – загадка, и у всех женских загадок есть решение: оно называется беременность». Или: «Если у женщины есть мужчина, она готова убежать, а когда у женщины нет мужчины, она сама к нему бежит». Бичующая цитата из самого главного труда его жизни «Так говорил Заратустра» стала крылатым выражением: «Ты идешь к женщинам? Не забудь плетку!»

Ницше превращался в шизофреника. При прямом общении с людьми он оставался послушным, спокойным и болезненным ребенком в очках в толстой оправе и с хорошими манерами. Однако в своих философских трактатах он превращался в радикального нигилиста и противника всяких ценностей. Гражданскую этику он называл «моралью рабов», Бога и религию он представлял как отхлынувшие воды, которые оставляют после себя лишь «трясину да болота». Сознание и понимание – это «опасные для жизни силы», которые заставляют человека становиться чужим самому себе. Без сомнения – глубокие и новаторские мысли, но в противовес всему тому, что Франциска любила и чем дорожила. Многие из революционных мыслей и теорий Ницше подпитывались его отчаянной борьбой с гиперопекой матери.

Он не нашел ту возлюбленную, которая могла бы привести в норму его отношение к женщинам. Дамы считали Фридриха умным и интересным собеседником, но в лучшем случае они испытывали к нему сочувствие, потому что он постоянно болел и создавал впечатление неприспособленного к жизни человека, а такой мужчина вряд ли был способен разжечь сексуальное желание. Ницше всю жизнь оставался девственником. Когда коллеги затащили его в бордель в Кёльне, он испуганно сел за пианино и начал что-то наигрывать присутствующим дамам. Его меценатка Мальвида фон Майзенбург пыталась найти для него подходящую партию, но этим планам не суждено было сбыться. Как-то он влюбился без памяти в 21-летнюю Лу Саломе, ставшую впоследствии известной писательницей и психоаналитиком. Ницше находился в настоящей эйфории и выразил свой восторг в письмах: «Какие звезды свели нас вместе?» Он доверял ей самые интимные мысли и почитал ее. Однако далеко эти отношения не зашли, хотя философ надеялся на большее. В личных делах пишущий о сверхчеловеке Ницше был просто бестолковым, наивным и нерешительным, поэтому не выглядел ни привлекательным героем, ни выгодной партией.

В начале 1889 года в Турине Ницше настиг окончательный провал. Теперь он писал в письмах, что намеревается бросить в тюрьму Папу Римского, а также расстрелять Бисмарка и кайзера Вильгельма. Письма были подписаны «Дионисом» или «Распятым». Ницше танцевал голым в комнате отеля и требовал от хозяев снять со стен все картины, чтобы тот больше стал походить на храм. Ночами он неистовствовал, а днем читал монолог на тему, почему он преемник «мертвого бога». В итоге хозяева вызывали полицию, потому что на улице начиналась суматоха. Неизвестно, правда ли, что он, как рассказывают, из жалости упал на шею лошади, которую бил кучер. Другом животных он точно не был.

Проблемы с психикой тем временем обострились. С ним уже невозможно было разговаривать. Его друг Франц Овербек писал: «Он, несравненный мастер выражения, был не в состоянии самостоятельно передать свой восторг иначе, как в тривиальных выражениях или через какие-то безумные танцы и прыжки».

В биографиях Ницше его психический надлом объясняют в основном следствием заболевания сифилисом, но подтверждения этому нет. На это заболевание в многочисленных письмах общительного философа не найти и намека. Наоборот, все указывает на то, что у философа была опухоль мозга рядом с правым зрительным нервом. Этим объясняются постоянные головные боли с правой стороны, а также нарушение зрения: еще задолго до душевного расстройства Ницше практически ничего не видел правым глазом.

В конце концов лежачий тяжелобольной Ницше был доставлен к матери. Франциска самоотверженно ухаживала за ним до самой своей смерти в 1897 году. После этого философа отвезли на виллу «Зильберблик» в Веймар, которую ему подарила поклонница. Он не мог ни ходить, ни говорить, но боли оставили его, и, казалось, ему стало лучше. Его друг, композитор Петер Гаст, писал: «Ницше, одетый в белую фланелевую рубаху, отдыхал весь день на диване, выглядел неплохо. Он стал очень тихим, на все смотрел вопрошающим взглядом. Когда я наиграл для него на пианино Pria che spunti in ciel l\'aurora Чимарозы, казалось, он как будто вынырнул из омута своих глубоких мыслей: он стал отстукивать ритм рукой».

Покой Фридрих Ницше нашел только тогда, когда его наконец отпустил неугомонный и чересчур восприимчивый дух, сделавший его великим философом. Трагедия! Все-таки его судьба доказывает, что необязательно быть сильным и крепким, с точеной фигурой и пользоваться успехом у женщин, чтобы достичь вершин. История культуры человека, к счастью, имеет иные примеры. Для ботаников этого мира данная мысль вполне может стать утешением. Хотя большинство из них в этом не нуждаются, потому что и без утешения они могут быть счастливы.

У Витгеншейнов все получилось. Карл, глава семьи, состоящей из десяти человек, заработал миллионы на черной металлургии и теперь проживал в шикарном дворце, построенном в центре Вены, где принимал таких почетных гостей, как Брамс, Малер и Штраус. Свое богатство патриарх заработал потом, кровью и везением, и в нем не было ни толики чопорности. В Вене без намека на лесть его называли «австрийским американцем».