Отто Свердруп - Под русским флагом

У Линдстрема дел значительно прибавилось, поэтому ему дали двух русских в помощь: один мыл посуду, другой был на побегушках. У каждого русского офицера был свой денщик, который ему прислуживал.

Плита была настолько мала, что хлеб приходилось печь два раза в день. Кроме того, тщеславие подхлестывало Линдстрема еще и на массовую выпечку блинчиков. Блинчики должны были достаться всем, к тому же он считал, что одной штуки на каждого мало. Нет, он нацелился на 365 штук в день, по 4–5 штук каждому, и ему это удавалось. Вне всяких сомнений, он был самым выдающимся экспертом в области кулинарии; таких блинчиков, как у него, я не ел нигде, знаменитые американские оладьи не идут с изделиями Линдстрема ни в какое сравнение! Жаль, что я не знаю его рецепта, наверное, он уйдет с ним в могилу. Единственное, что мне известно – он использовал дрожжи и всегда ставил тесто с вечера. Эти удивительные произведения кулинарного искусства были не дешевы, на них уходило много масла и сиропа. В Америке чаще всего используют кленовый сироп, но он предпочитал «золотой» сироп, такой вкусный, что наши русские гости твердили, что это не сироп, а мед. Все дискуссии о сиропе постоянно заканчивались так: «Не может быть, что это сироп, а не мед». Русские полюбили блинчики так же, как и мы, хотя раньше они подобного никогда не едали.

Мы по-прежнему считали русских своими гостями на «Эклипсе», но они принимали участие во всех необходимых работах, как члены судовой команды. В первое воскресенье их пребывания на борту мы устроили настоящий праздничный обед: черепаший суп, отбивная из оленя, куропатки и клубника со сливками. Все было очень вкусно, наши гости были в восторге и назвали все это «царской трапезой».

Все санное снаряжение, а также палатки, одежду и обувь, использованные в санном путешествии, высушили, упаковали в мешки и убрали в ящик. Об оставшемся провианте тоже позаботились. Пеммикан вскипятили и в кипящем виде залили в жестяные коробки, затем их снова запаяли.

Ранее уже рассказывалось, что практически одновременно с нами в 30-дневную поездку отправились доктор и Мартинсен, обеспечившие себя провиантом по научным расчетам доктора. Они вернулись уже после 10 дней отсутствия: не смогли продержаться долго на этом рационе, сильно похудели и очень устали. Сколько они потеряли в весе за эти дни, я так никогда и не узнал, потому что спрашивать доктора об этом не хотелось, но в любом случае – немало.

Лейтенант Транзе получил задание отправиться на запад в направлении большой реки, которую мы там обнаружили, и поточнее определить ее устье, затем он должен был следовать вдоль русла на юг, насколько у него это получится. Он должен был отправиться сразу, как только снег станет лучше. Доктор пожелал отправиться вместе с ним; разумеется, я не возражал.

Штурман нашел работу практически для всех – счищать и сжигать старую краску с внешней и внутренней стороны судна, у него теперь было много помощников, работа шла весело и быстро. Старую счищенную краску собирали, варили в масле и использовали как грунтовку. Некоторые из ребят делали непромокаемые мешки для собак, на которых они будут спать в сырую погоду.

Русские, перенесшие цингу, постепенно приходили в себя; правда, у одного из них позднее случилось серьезное обострение.

Каждое утро в семь часов все выстраивались на палубе и пели молитву. У этих русских такие красивые голоса, что от их пения сразу теплеет на сердце, хотя ни слова не понимаешь. Наши ребята тоже начали приходить на утренние молитвы – сначала по одному, а потом все больше и больше, пока однажды не явились в полном составе.

Первых гусей мы увидели где-то 10 июня, однако снега все еще было много – не знаю, как они выживали.

Нам предстояло выполнить целый ряд мелких ремонтных работ. Во время шторма в Карском море мы повредили большую часть фальшбортов и лееров. Наш искусный плотник Йоханнес вместе с русским коллегой принялся за работу – материала было достаточно. Предстояло также отремонтировать ледовые подкрепления и ахтерштевень. Дрейфующий лед повредил руль, нужно было еще и отладить штурвал. Теперь все это исправили.

В ночь на 15 июня доктор Тржемесский и лейтенант фон Транзе вернулись обратно. Они не дошли до большой реки, смогли добраться только до Вестерэльвен, в 16 км от судна. Идти было просто невозможно. [65]Все низины заполнились водой, и преодолеть их никак не удавалось. Затопило практически всю долину, течение было очень сильное, мелкие и крупные льдины проносились с большой скоростью. Там было много гусей и чаек, да и куликов немало.

Штурман и Йоханнес направились вместе с лейтенантом Гельшертом на юго-запад вдоль берега, на топографическую съемку. Большая часть этого побережья еще не была нанесена на карту, и теперь для этого представлялась хорошая возможность. Снег растаял настолько, что можно было двигаться вдоль берега по прибрежной полынье. Пауль, второй машинист и Кузнец взяли две собачьи упряжки и отправились на остров Рыкачева, чтобы забрать Сигварда и Георга.

Каждый день мы снаряжали людей на берег собирать яйца и охотиться на гусей и оленей, так что последнее время у нас постоянно была свежая пища, а с консервами на этот раз было покончено.

Второй штурман вместе с двумя русскими отправились к реке у Золотого камня, нашего старого знакомого. Они взяли с собой сани, а также плоскодонку – второй штурман был заядлым рыбаком и думал, что рыба есть в каждом ручье, он хотел попытать счастья и здесь, и прихватил с собой еще и сеть. Но снаряжали их на охоту, и им, кроме того, поручалось принести обратно песцовые капканы и лыжи, которые остались там еще с прошлой осени. Они отсутствовали всего сутки и вернулись обратно и без улова, и без дичи, но с тремя капканами и двумя парами лыж.

Через день второй штурман вместе с русскими отправился к Вестерэльвен, чтобы проверить – не улыбнется ли охотничье счастье там, на западе. Они взяли с собой провианта на шесть дней, лодку и заодно рыболовную сеть.

Лейтенант фон Транзе занимался картографической съемкой, но не уходил надолго и возвращался на судно каждый вечер. На крайнем мысе у входа в гавань он производил наблюдения, там сделали большой гурий [66], около которого мы позднее заложили большое депо. Однажды ему стало там очень плохо, он пролежал несколько часов, пока смог подняться и отправиться домой. Доктор Тржемесский сказал, что это приступ аппендицита, нужно просто соблюдать строгую диету. Диета состояла из одной чашки чая в день.