Джоан Дежан - Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире

К 1612 году число жителей увеличилось до сорока. Большинство из них были богатыми буржуа, такими как Шарль Маршан, самый крупный застройщик того времени, но у них имелись и менее состоятельные соседи, например Клод Шастийон, королевский инженер и картограф. Среди жильцов встречались даже совсем обычные горожане, такие как мастер каменщик Жан Куа и мастера плотники Бартелеми Друа и Антуан Ла Ред.

Новая площадь была задумана как радикальный отход от традиций. Типичная городская площадь в то время – например, классический Римский форум или Пьяцца эпохи Возрождения – имели прямоугольную форму и были спроектированы так, чтобы продемонстрировать в наиболее выгодном свете какой-либо памятник: церковь, городскую ратушу или статую. Площадь Руаяль представляла собой правильный квадрат со стороной в 72 туаза, то есть почти четыреста пятьдесят футов. При этом она не несла ни политических, ни религиозных функций; несмотря на название, в ней не было ничего королевского. Центр площади был пустым до 1639 года, когда там воздвигли статую Людовика XIII. Вместо этого первая современная площадь привлекала внимание прекрасной архитектурой, предназначенной для жителей города, а не для того, чтобы прославлять власть или церковь. Это оказалось ключевым моментом; именно тогда французская столица стала ассоциироваться с новейшей и моднейшей жилой архитектурой.

С той поры начался долгий «роман» Парижа с красивыми видами. До того как была разбита площадь Руаяль, перспектива, необходимая для того, чтобы по-настоящему оценить памятник, открывалась только с Пон-Нёф. Даже собор Парижской Богоматери был тесно окружен различными конструкциями. Но к концу века в столице было уже множество широких улиц, которые предоставляли гуляющим достаточно места, чтобы обозреть расположенные впереди здания. Бульвары и авеню позволяли издалека полюбоваться на самые известные памятники.

В начале XVII века у французского двора не было определенного места для проведения торжеств. Ранее это происходило в Турнельском дворце, но он был покинут королевой Екатериной Медичи после того, как ее супруг Генрих II получил смертельную рану во время устроенного там рыцарского турнира. Позже она приказала снести дворец. После этого, пока Генрих IV не решил устроить там шелковую мануфактуру, на этом месте располагался лошадиный рынок.

Для своего проекта король выкупил дополнительную землю у частных владельцев. Таким образом он получил территорию, достаточную для того, чтобы площадь могла выполнять вторую возложенную на нее в декрете 1605 года функцию: служить местом публичных сборищ для большого количества людей. Раньше такой размер был характерен только для королевских дворцов. Площадь Руаяль задумывалась как «королевское» общественное пространство, доступное для всех жителей города и предназначенное для их развлечения и отдыха.

5, 6 и 7 апреля 1612 года новая площадь была официально открыта для публики, и на ней состоялось одно из самых пышных празднеств, которые только знал Париж. Повод был действительно грандиозный: французы отмечали так называемые «испанские браки», помолвку двух старших отпрысков Генриха IV с детьми Филиппа III Испанского, будущего Людовика XIII, которому в то время было одиннадцать лет, с одиннадцатилетней инфантой Анной, и Елизаветы Французской, десяти лет, с семилетним Филиппом IV.

До этого большие королевские праздники запечатлевались в роскошных книгах, которые выходили в свет значительно позже самого события. В данном же случае многочисленные отчеты о торжествах появились в прессе еще до конца апреля 1612 года, так же как и посвященные им гравюры.

Самым известным изображением праздника стала эта гравюра Клода Шастийона, который проживал на верхнем этаже павильона на восточной стороне (теперь номер десять) и, соответственно, мог отвечать за достоверность: этот вид на площадь с высоты птичьего полета он наблюдал из собственного окна. Данная гравюра – часть серии работ Шастийона, где он попытался систематически запечатлеть все знаменитые постройки Генриха IV, изменившие лицо города. Таким образом, он стал первым художником-хроникером Парижа.

Открытие площади Руаяль, так, как увидел празднество из своего окна гравер Клод Шастийон, один из первых жителей площади. Шастийон подчеркнул размер толпы; по его подсчетам, число людей достигало 70 тысяч

Шастийон предложил новый формат изображения публичных торжеств: единственный большой лист с картинкой в середине и текстом на полях вокруг нее. Это значительно расширило аудиторию; у таких листков было заметно больше читателей, чем у богато иллюстрированных книг, и новости гораздо быстрее достигали народа.

Еще одно новшество: Шастийон сделал акцент на зрителях, которые явились поучаствовать в празднике, а не только на могуществе королевской власти. Это раннее изображение обитателей города наглядно демонстрирует, как парижане, движимые желанием находиться в самом центре событий, до предела заполнили площадь.

Определить размер толпы – задача, сложная даже теперь, при наличии современного оборудования для мониторинга, так что неудивительно, что оценки различных наблюдателей так сильно отличались. По мнению одних, на празднование собралось около пятидесяти тысяч, других – около восьмидесяти. Площадь Руаяль, по задумке архитектора, должна была вмещать более шестидесяти тысяч человек, то есть примерно четверть всех жителей Парижа. (Их общее число, по приблизительным подсчетам, составляло 225 тысяч.) Шастийон изображает весьма большую толпу. По словам одного современника, многие горожане предпочли переночевать на площади накануне события, чтобы уж точно получить место, так что к рассвету 5 апреля она была забита людьми. Прибывавшие зрители заполнили все аркады. Другой очевидец отмечает, что некоторые умудрялись примоститься даже на крышах. Еще одно свидетельство: «Казалось, весь Париж пытается найти себе местечко рядом с площадью». Одному из величайших дипломатов того времени, который присутствовал на празднике, запомнился «невообразимый» звук, как ему показалось, «бесконечной» толпы: голоса тысяч людей слились в невероятный гул. Это замечательное событие окрестило площадь как народный парк, место для всех парижан.

Зрители наблюдали за тщательно распланированным действом; это было нечто среднее между процессией и спектаклем. В центре площади была установлена миниатюрная копия окружавших площадь павильонов – ее назвали Дворец счастья, намекая на благополучие и достаток, который сулил этот двойной брак. Вдоль него шествовали тысячи ряженых – всего около пяти тысяч. В их числе были и средневековая принцесса верхом на драконе, который изрыгал пламя, рабы и дикари, индейцы и гиганты, пажи и трубачи, а вдобавок полдюжины слонов и носорогов.