Колдер Уолтон - Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6

В конце концов, главным образом благодаря выступлениям Холлиса на Уайтхолле, финансирование МИ-5 не было сильно сокращено. Она сумела найти 30 тысяч фунтов стерлингов, сбереженных в своем бюджете, и в результате ей пришлось закрыть вакансии офицера связи по вопросам безопасности лишь в Сьерра-Леоне и Пакистане. Одним из поразительных нюансов письма Холлиса Тренду является тот факт, что он поставил Израиль на первое место перед Советским Союзом в качестве угрозы британскому влиянию в ее бывших колониях в Африке. Он не был паникером: израильские разведслужбы действительно пытались обхаживать лидеров новых независимых стран Африки – они поддерживали полковника Иди Амина, который раньше служил в Королевском африканском стрелковом полку и воевал против движения мау-мау во время своего восхождения к власти в Уганде. Один из ближайших советников Кеньятты после обретения страной независимости – министр сельского хозяйства Брюс Маккензи, бывший летчик-истребитель из Южной Африки с усами, похожими на руль велосипеда, считался агентом SIS (что вполне могло быть). Недавние исследования показали, что он также был одним из давних и влиятельных агентов МОССАДа (кодовое имя «Герцог») во всей Африке. Как мы уже видели, это было далеко не редкостью: деятельность западных разведслужб в годы холодной войны часто шла вразрез с политическими союзами с самыми неожиданными последствиями 109.

Одними из самых сложных взаимоотношений британской разведки в годы холодной войны оказались отношения с правительством Южной Африки. МИ-5 поддерживала отношения с южноафриканской полицией со времен Первой мировой войны, но они становились все более натянутыми, так как память о Бурской войне не стерлась из памяти Претории. До выборов в 1948 г. правительства сторонников превосходства белой расы Дэниэла Франсуа Малана – основателя апартеида Южная Африка почти полностью полагалась на британскую разведку. После 1945 г., как и в других колониях, с началом холодной войны британская разведка напрямую участвовала в реформировании службы безопасности в Южной Африке. Но по мере того как правительство апартеида укреплялось, британским секретным службам, особенно МИ-5, приходилось противостоять его усилиям развивать свою собственную разведывательную службу. Они делали это, беспокоясь о том, что такая служба может быть использована во внутренних политических целях, которые к концу 1940-х гг. означали эксплуатацию чернокожих африканцев 110.

В 1946 г. Алекс Келлар отправился в Южную Африку, где последовал обычному сценарию МИ-5 в отношении безопасности и разведки на британских территориях и порекомендовал, чтобы созданная служба безопасности была отделена от Управления уголовных расследований полиции. Келлар посоветовал реорганизовать особый отдел в Южной Африке, чтобы он «мог эффективно решать проблемы контрразведки, бороться с коммунизмом и обеспечивать оборонную безопасность». Правительство Южной Африки последовало этим рекомендациям до буквы, и сотрудники особого отдела южноафриканской полиции (SAP) получили от МИ-5 подготовку в области борьбы с подрывной деятельностью 111.

Реформы и рекомендации МИ-5 оказали значительное воздействие на разведывательный аппарат Южной Африки, который она применяла в последующие годы. Одна из рекомендаций, которой последовало правительство, состояла в том, чтобы начальник особого отдела также стал де-факто главным советником правительства по вопросам безопасности и разведки. Как мы можем увидеть, оглядываясь назад, среди неудачных последствий этого было сосредоточение большой власти в руках одного человека 112.

В 1948 г. ситуация в Южной Африке совершенно изменилась из-за избрания «белого» расистского правительства Малана и последующего развития политики апартеида. Это создавало бесчисленные проблемы для связи британской разведки с этой страной. В тот же год генеральный директор МИ-5 сэр Перси Силлитоу – ветеран южноафриканской полиции – посетил страну, но вопреки желанию правительства Южной Африки отказался оставить в Претории офицера связи по вопросам безопасности, имея в виду, что ближайший офицер связи находился более чем за тысячу миль в Солсбери, Северная Родезия. Как он объяснил в декабре 1949 г.: «Ненадлежащее использование национальной службы безопасности вполне может включать и ее применение против парламентской оппозиции и членов британского сообщества, не симпатизирующих политической программе националистов. Она непременно будет использована для подавления чернокожего населения. При таких обстоятельствах роль, которую сыграл Генеральный директор в организации службы безопасности любого вида в Союзе (особенно если она будет отделена от полиции), может поэтому сделать его объектом критики за то, что он помогал бурским националистам в осуществлении их экстремистской политической программы, активно содействуя созданию там гестапо» 113.

Через несколько лет после Второй мировой войны слово «гестапо» несло особенно веское значение.

Несмотря на нежелание МИ-5 иметь какое-либо отношение к укреплению политики апартеида в Южной Африке, она все же продолжала передавать информацию о международном коммунистическом движении полиции Южной Африки. В некоторых случаях она не имела возможности контролировать то, как использовалась такая информация SAP, которая применяла ее для преследования своих политических врагов. Так было в случае с преподобным Майклом Скоттом – противником апартеида. В начале 1950-х гг. МИ-5 передала информацию о связях Скотта с Компартией Великобритании в SAP при строгом условии, что она останется конфиденциальной. Однако SAP быстро нарушила это соглашение и использовала эту информацию для того, чтобы публично очернить Скотта и оправдать его высылку из Южной Африки. После этого в политику МИ-5 в отношении обмена информацией с SAP были внесены поправки, которые ограничивали поток секретной информации между правительствами двух стран. Во внутриведомственном циркуляре МИ-5 говорилось: «Необходимо понимать, что, как только мы передали секретную информацию правительству Южной Африки, мы уже не можем как-то ограничить ее использование в политических целях, а также не можем ожидать, что они согласятся с нашим толкованием осмотрительности» 114.

В июле 1956 г. недавно созданный комитет кабинета министров по противодействию подрывной деятельности на колониальных территориях отметил, что «трудно обмениваться информацией с властями Южной Африки на тему рисков безопасности, так как южноафриканское определение коммуниста зачастую трактуется необычно широко, а принятые меры – неприемлемо радикальны». Офицеры разведки Южной Африки присутствовали на конференции по вопросам безопасности стран Содружества в Лондоне в 1948 г. без особого желания из-за включения делегатов из Азии – и в следующей конференции, которая проводилась в 1952 г. Однако в 1950-х гг. секретные службы Великобритании получали все меньше возможности влиять на политизацию операций по «безопасности» в Южной Африке, катастрофическими последствиями чего была кровавая резня в Шарпевилле в марте 1960 г.