Рихард Крафт-Эбинг - Как подчинить мужа. Исповедь моей жизни

Она умерла уже давно. В Париже Рошфор рассказывал мне, что она умерла на пароходе, отправляясь в Америку, и была похоронена в океане. Она давно разошлась со всей своей семьей, и после нее не осталось ни одного близкого родственника. Рассказывая о ней подробно и выставляя ее во всей ее оригинальности, я не наношу никому вреда, и ей менее всего. Если б она была еще жива и, стоя возле меня, читала бы мои слова о ней, она, наверно, взяла бы у меня из рук перо и воскликнула:

– Нет, то, что ты пишешь, – неправда!

И, сев на мое место, она описала бы себя в самых мрачных красках, потому что Катерина Штребингер особенно любила выставлять свои плохие стороны и скрывать хорошие.

Откуда происходила эта оригинальная девушка?

Отец ее был школьным учителем в Баварии, затем он переселился в Морусь, где основал религиозную секту и школу, которой руководил. Его благочестивое предприятие принесло ему большой доход и богатую, но чахоточную жену. Она родила ему дочь Катерину и вскоре умерла.

Вдовец заперся в своей часовне, где провел три дня и три ночи в посте и молитве. Затем он снова появился и стал подыскивать себе другую жену. Он очень скоро нашел ее, причем еще более богатую и вполне здоровую.

Таким образом, Катерина росла между благочестивым отцом и неродной матерью; школа, чтение Библии, проповеди и наказания наполняли ее жизнь. Вскоре отец нашел, что воспитание дочери идет неправильным путем, и чтобы выбить из нее непокорный дух и приучить к смирению, он предписал ей строжайшую дисциплину. В отместку она своим поведением привела в ужас весь приход и окончательно дискредитировала систему воспитания своего отца.

Ради спасения заблудшей дочери он назначил целый ряд церковных служб, на которых она должна была присутствовать. Непокорный дух не только не был изгнан, но еще более укрепился в ней.

В девятнадцать лет, в день совершеннолетия, она получила состояние своей матери и тотчас же покинула отчий дом, чтобы уже больше никогда не возвращаться в него.

Она переехала в Женеву, где поместилась в очень элегантном пансионе; она относилась с большим презрением ко всему тому, что под видом религии, морали или приличий старались ей когда-то привить с помощью голода, побоев и полнейшего отсутствия ласки.

В Женеве она познакомилась с Рошфором, очень развилась под его влиянием, и вскоре ученица могла дать своему учителю несколько очков вперед.

После ее первого же перевода Бюлоз предложил ей постоянное место переводчицы в «Revue des deux Mondes». Но она желала подчиняться только своей ненасытной жажде наслаждений да необузданному любопытству, слепо бросавшему ее из стороны в сторону.

Все, что она рассказывала о своих похождениях, было настолько удивительно, что мы не верили ни слову, дока она всем своим поведением не доказала нам, что говорила правду. Она никогда не лгала, но правда ее граничила с жестокостью. Она была в восторге, когда ей удавалось наговорить людям неприятных вещей, но все это было всегда правдиво, потому что раздражить кого-нибудь ложью она считала бы недостойным себя.

Чтобы дать нам понятие о скупости своего отца, она рассказала, что он в продолжение двадцати лет носил одну и ту же пару туфель; когда войлочная подошва изнашивалась, он сам подшивал новую сверху; в конце концов, благодаря постоянно новым подошвам, туфли становились так высоки, что походили на греческие котурны.

Он сам приготовлял из сажи с водой чернила для себя и для своей школы и продавал эту смесь ученикам, которые пачкали ею свои тетради и платье.

Должна сознаться, что эта черта в нем казалась мне невероятной, пока я, наконец, сама не получила письмо от г. Штребингера: адрес был действительно так намазан, что я перепачкала все руки его письмом.

Привожу историю, верить которой я окончательно отказывалась, но которую мне подтвердили много лет спустя. В Женеве, в том же пансионе, где жила Катерина, поселилась новобрачная парочка: это были русские, князь X*** и его жена. Молодая княгиня, страдавшая легочной болезнью, была послана докторами на зиму в Монтре. Когда она поправилась, князь и княгиня до своего отъезда в Россию решили пожить несколько недель в Женеве, где и познакомились с Катериной. В пансионе очень много говорили о них и их трогательной любви друг к другу.

Эта любовь возбудила любопытство Катерины. Возможно ли, чтобы мужчина действительно любил свою жену, т. е. чтобы он не обманывал ее при удобном случае? Ей захотелось убедиться в этом. По ее мнению, в человеческой натуре не было ничего хорошего, а все, что казалось таковым, было искусственно, притворно и неспособно выдержать соблазн. Она же сделала опыт, который подтвердил ее теорию.

Русский князь устроил ночной праздник на озере, па который была приглашена и Катерина. Она действовала очень ловко, чтобы очутиться в одной лодке с князем. Это было самое главное: остальное было лишь игрой для нее.

На другой день было назначено свидание в гостинице, где Катерина потеряла красивый гребень очень оригинальной формы, который ей подарил Рошфор. Но глупости или по злобе гребень этот передали княгине, которая таким образом узнала, при каких обстоятельствах он был найден.

Молодая женщина знала, что этот гребень принадлежал Катерине, поэтому у нее не оставалось никакого сомнения в том, что произошло.

Рошфор сидел за письменным столом и писал статью, как вдруг дверь отворилась и вошла княгиня с искаженным от волнения лицом, держа гребень в руках. Она хотела заговорить, но вместо слов из рта ее хлынул поток крови, и она упала на пол.

Ее отнесли на кровать Рошфора, где она вскоре скончалась.

Вот что рассказала нам Катерина.

Много времени спустя, как-то раз за обедом у Рошфора речь зашла о Женни – так он называл Катерину, и чтобы показать нам, какая она была негодяйка, он рассказал нам эту же историю в том же виде, как мы ее слыхали раньше.

Я спросила Катерину, неужели ей после не было жаль этой молодой женщины, Она сказала, что да, она до сих пор жалеет о ней, но что при случае снова поступит так же, так как не желает питать никаких иллюзий относительно любви и мужчин; в данную минуту у нее их нет, и, по ее мнению, несколько ускоренная смерть чахоточной больной не была слишком дорогой ценой для этого.

– А кроме того, – прибавила она, – если бы ты знала, какой это был прекрасный и страшный момент, когда принесли ее труп в пансион. А затем сцена с Рошфором… когда он назвал меня убийцей. Я рада, что испытала это. Жизнь необходимо подхлестывать сильными ощущениями, чтобы она не застаивалась и не впадала в банальность.

Руководствуясь только минутными капризами, Катерина вела самое беспорядочное существование. Иногда она ночью вскакивала с постели и, не одеваясь, принималась за переводы, исписывая бумагу своим красивым слогом; ее талант и легкость, с какой она писала, доставляли ей самой удовольствие; работа для нее была наслаждением, она не могла от нее оторваться, пока наконец перо не падало у нее из рук.