Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Тем временем на Кубе в середине августа разведывательные самолеты ЦРУ зафиксировали с помощью аэрофотосъемки повышенную активность русских на море. Солдаты разгружали суда ночью при свете уличных фонарей и перегружали на закамуфлированные автотранспортные средства, такие длинные, что солдатам приходилось разрушать крестьянские дома, чтобы они могли повернуть на узких грунтовых дорогах. Командиры – если не вели войну с москитами, жарой или муссонами – сообщали в Москву о достижениях через курьеров; радио и телефон в целях конспирации не использовались.

22 августа ЦРУ предупредило Белый дом, что более пяти тысяч русских прибыли на более чем двадцати судах, груженных большим количеством разнообразной техники – машины, средства связи, строительное оборудование. Аналитики ЦРУ сообщили, что скорость и количество советского персонала и техники, доставляемых в страну, не входящую в советский блок, «беспрецедентны; не имеют отношения к оказанию военной помощи; явно затевается что-то новое». В течение двух следующих месяцев ракеты на Кубу не поступали, и американские разведывательные службы пришли к выводу, что Москва, вероятно, занимается усилением кубинской системы противовоздушной обороны.

На первый взгляд, казалось бы, трудно связать убийство молодого каменщика в Восточном Берлине и скрытное перемещение советских войск и техники на Кубу. Однако, взятые вместе, они символизировали два самых важных последствия событий в Берлине в 1961 году, в которых Кеннеди действовал неправильно.

Первое последствие носило долгосрочный характер: раздел Европы в период холодной войны длился более трех десятилетий. Возведение стены не только остановило развитие Восточной Германии в то время, когда жизнеспособность страны вызывала сомнение, но и обрекло следующее поколение – десятки миллионов жителей Восточной Европы – на жизнь при авторитарном, советском стиле правления, ограничивающем личные и национальные свободы.

Второе последствие выявилось значительно раньше: Карибский кризис с его угрозой ядерной войны. Хотя историки превозносят Кеннеди за то, как он справился с Карибским кризисом, Хрущев ни за что не стал бы рисковать, размещая ядерное оружие на Кубе, если бы не решил, исходя из поведения американского президента в Берлине в 1961 году, что Кеннеди слаб и нерешителен.

Теперь миру известно то, что Кеннеди не мог представить себе тогда: Берлинская стена пала в ноябре 1989 года, год спустя, в октябре 1990 года, произошло объединение Германии, а еще через год, в конце 1991 года, произошел распад Советского Союза. Для историков весьма заманчиво, учитывая благополучное окончание холодной войны, поставить в заслугу Кеннеди больше, чем он того заслуживает. Они доказывают, что, не воспрепятствовав строительству Берлинской стены, избежав тем самым ненужного риска, Кеннеди предотвратил войну и подготовил почву для окончательного объединения Германии, освобождения порабощенных народов советского блока и расширения свободной и демократической Европы.

Однако факты – открывшиеся новые доказательства и более тщательное изучение мнений и документов – требуют несколько поумерить восторги. Советник по вопросам национальной безопасности Брент Скоукрофт в предисловии к этой книге дважды отмечает, что «история, к сожалению, не раскрывает свои альтернативы». Но предоставляет очевидные факты. Мы уже никогда не узнаем, закончилась бы раньше холодная война, если бы Кеннеди действовал более решительно. Однако не вызывает сомнений тот факт, что поведение Кеннеди позволило восточногерманским лидерам остановить поток беженцев, а затем на протяжении двадцати восьми лет вести страну к гибели. Факты также ясно указывают на то, что желание сохранить Западный Берлин свободным не являлось основным фактором, повлиявшим на поведение Кеннеди в 1961 году.

В первый год своего президентства Кеннеди сосредоточил усилия на попытке остановить распространение коммунизма в развивающихся странах, а не на том, чтобы остановить коммунизм в Европе. Что касается Берлина, то он старался не допустить нарушения стабильности и просчетов, которые могли привести к ядерной войне. В отличие от своих предшественников, президентов Эйзенхауэра и Трумэна, он освободился от канцлера Конрада Аденауэра и его надежд на объединение Германии.

Вероятно, сам президент был наилучшим судьей своих неправильных действий в 1961 году. На встрече в Вене он искренне признался в неправильном поведении в критической ситуации во время операции в заливе Свиней. Когда 22 сентября – спустя более месяца после закрытия границы – Эли Абель, журналист «Детройт ньюс», обратился к Кеннеди с просьбой оказать содействие в написании книги о первом сроке президента, Кеннеди спросил: «Почему никто не хочет написать книгу о правительстве, которое не проявило себя ничем, кроме череды бедствий?»

Это свидетельство того, что Кеннеди отдавал себе отчет, что первый год его президентства был отмечен непродуманностью и нерешительностью его действий и политическими ошибками, связанными с принятием им неправильных решений, с неправильной оценкой политической ситуации.

Хотя в своей предвыборной кампании Кеннеди концентрировал внимание на свежих идеях и насущных проблемах, когда дело коснулось Берлина, он больше сосредоточился на вопросе сохранения хрупкого статус-кво. Он полагал, что только после построенного на доверии процесса переговоров, в ходе которых будет подписан договор о запрещении испытаний ядерного оружия и контроле над другими видами вооружения, можно переходить к решению более трудного берлинского вопроса.

Тогда, в первые дни своего президентства, Кеннеди не смог воспользоваться лучшей возможностью, имевшейся в его распоряжении для прорыва в отношениях, из-за неправильного истолкования поведения Хрущева. Советский лидер продемонстрировал готовность к сотрудничеству с Соединенными Штатами путем ряда односторонних действий, включая освобождение американских летчиков на следующий день после инаугурации Кеннеди. Однако Кеннеди решил, что Хрущев наращивает холодную войну, чтобы проверить лично его, – вывод, к которому он пришел в значительной степени из-за так называемой секретной речи, с которой Хрущев выступил перед советскими идеологами и пропагандистами.

За этим последовала паникерская речь Кеннеди «О положении в стране». Президент, сильно преувеличивая, объяснил своему народу, какие причины заставили его менее чем через две недели пребывания у власти изменить свое мнение.

«С каждым днем кризисы приумножаются. С каждым днем их решение становится все более трудным. С каждым днем мы приближаемся к часу максимальной опасности. Я чувствую, что должен информировать конгресс, что наш анализ за последние десять дней четко показывает, что в каждой из принципиально важных зон кризиса поток событий иссякает и время перестает быть нашим союзником».