Томас Джефферсон - Великая Америка. Тайная сила власти

Против этой рати все благие советы Неккера, Монморена, Сен-При, хотя и совпадающие с желаниями самого короля, были напрасны. Принятые по их совету утром решения, вечером, под влиянием королевы и двора, менялись на противоположные.

Но десница господня поистине тяжело легла на махинации этой клики, создавая дополнительные, прямо к ним не относящиеся осложнения, преодолевая их убийственное для свободы сопротивление накапливающимся трудностям, давая мощный толчок стремлению народа преобразовать существующее правление. Потому что правительству, остро нуждавшемуся в деньгах даже для покрытия обычных расходов и которому ежедневно требовался миллион ливров, доведенному до последней черты всеобщими призывами к свободе, небеса послали такую суровую зиму, примеров которой не было ни на памяти человеческой, ни в анналах истории. Временами температура падала до 50° ниже точки замерзания по Фаренгейту и до 22° ниже этой точки по Реомюру.

Прекратилась всякая работа на открытом воздухе, и лишившаяся своих трудовых заработков беднота, конечно, осталась без хлеба и топлива. Положение правительства усугублялось необходимостью доставать огромное количество дров и жечь на уличных перекрестках большие костры, вокруг которых, чтобы не погибнуть от холода, собирались толпы людей. Хлеб тоже приходилось покупать и раздавать бесплатно ежедневно, до тех пор пока ослабление морозов не даст людям возможности работать. Из-за скудости запасов хлеба на какое-то время возникла угроза голода, а цены на хлеб поднялись неимоверно. И в самом деле, столь велика была нехватка хлеба, что булочникам разрешалось отпускать только маленькую порцию хлеба на человека (всем, даже тем, кто мог за него заплатить – от горожан, занимающих высшее положение, до низших), а в пригласительных билетах на обеды в богатейших домах гостей извещали о необходимости приносить хлеб с собой.

Чтобы помочь людям выжить, всех состоятельных граждан призвали делать еженедельные пожертвования. Эти пожертвования собирали приходские священники и тратили их на организацию питания для бедноты, состязаясь между собой в изобретении таких экономных рецептов еды, чтобы с наименьшими затратами накормить наибольшее число людей.

Такая нужда в хлебе была предвидима заранее, и г-н де Монморен просил меня сообщить о ней в Америку, а также о том, что за доставленный из Соединенных Штатов хлеб помимо его рыночной стоимости будут производиться дополнительные выплаты. Соответствующее уведомление было сделано, и это принесло значительные поставки хлеба. Последующие запросы привели к тому, что в течение марта, апреля и мая из Америки через порты на Атлантическом побережье Франции была ввезена двадцать одна тысяча баррелей муки, не считая того, что поступило через другие порты и в другие месяцы. А наши поставки на острова французской Вест-Индии облегчили положение и там. Эта беда с хлебом продолжалась до июля.

До сих пор борьба за политические преобразования не приводила к актам насилия со стороны народа. Небольшие беспорядки по обычным поводам, как и ранее, имели место в различных частях королевства, в которых погибло, пожалуй, от дюжины до двадцати человек. Но в апреле в Париже произошли более серьезные беспорядки, в действительности не связанные с революционными идеями, но ставшие частью истории этих дней. Фобур Сент-Антуан – городское предместье, сплошь заселенное поденщиками и ремесленниками всех специальностей. Среди них распространился слух о том, что крупный бумажный фабрикант по имени Ревельон предполагает снизить им по какому-то поводу заработную плату до 15 су в день. Тотчас приведенные в ярость этим слухом, и не проверяя его достоверности, огромные толпы людей кинулись к дому фабриканта и уничтожили в нем все, и также все – на его складах и в мастерских, не похитив, однако, ни гроша. Они продолжали крушить все вокруг, когда были вызваны регулярные войска. После того как увещевания не возымели действия, войска были вынуждены открыть огонь и перейти к регулярным действиям. В результате около сотни человек было убито, прежде чем остальных удалось рассеять. Редкий год проходил без подобных беспорядков в той или иной части королевства. И эти отличались лишь тем, что они происходили одновременно с революцией, хоть и не были ею вызваны.

Генеральные штаты открылись 5 мая 1789 г. речами короля, хранителя печатей Ламуаньона и г-на Неккера. Считали, что последний лишь слегка и осторожно коснулся ожидаемых конституционных преобразований. В его речи высказывания о них не были столь полными, как в его предыдущем «Докладе королю». Это расценили не в его пользу. Но не следует забывать, в каком положении он оказался, ибо его собственные намерения противоречили намерениям министров и дворцовой партии. Вынужденный поступаться своими собственными взглядами, приукрашивать взгляды своих оппонентов и даже скрывать их тайны, он не смог изложить свое подлинное отношение к делу.

Состав ассамблеи, хотя в целом и соответствовал ожидавшемуся, все же несколько отличался от него. Предполагали, что лучшее образование поставит на один уровень с третьим сословием значительную часть дворянства. Это и произошло с дворянством Парижа, его окрестностей и других крупных городов, где широкое общение с просвещенным обществом либерализовало умы дворян и помогло им подняться до требований времени. Но сельское дворянство, составлявшее две трети собрания, далеко отставало от них. Живя постоянно в своих родовых имениях, усвоив в силу привычки феодальные порядки, оно еще не научилось подозревать их несовместимость со здравым смыслом и справедливостью. Оно было готово подчиняться равенству в налогообложении, но не поступиться своим званием и прерогативами, чтобы заседать совместно с третьим сословием. С другой стороны, в среде духовенства предполагали, что высшие слои иерархии благодаря своему богатству и связям одержат в целом победу на выборах. Но оказалось, что в большинстве случаев предпочтение получил нижний слой духовенства. Его составляли приходские священники, сыновья крестьян, выполнявшие всю тяжелую работу своей службы в приходе за десять, двадцать или тридцать луидоров в год, в то время как высшее духовенство проживало свои княжеские доходы во дворцах, роскоши и праздности.

Поскольку цели, ради которых были созваны Генеральные штаты, имели первостепенное значение, мне было очень интересно понять взгляды различных сторон, представленных в его составе, а в особенности – идеи, преобладающие в отношении планов создания правительственной системы. Поэтому я ежедневно ездил из Парижа в Версаль для того, чтобы присутствовать на дебатах, как правило, до самого их конца. Дебаты дворянства были страстными и бурными. У обеих сторон были способные и равные, одинаково энергичные люди. Дебаты третьего сословия отличались сдержанностью, разумностью и несгибаемой твердостью. Все другие вопросы предваряли два ужасных вопроса: «Должны ли штаты заседать вместе в одном помещении или в разных? Должно ли голосование производиться посословно или индивидуально?» Вскоре выяснилось, что оппозицию составляли епископы среди духовенства и две трети депутатов дворянства, в то время как в третьем сословии все депутаты до одного были едины и исполнены решимости.