Карен Армстронг - Поля крови. Религия и история насилия

Впоследствии иудеи, христиане и мусульмане сочтут, что библейский Бог абсолютно трансцендентен, как Брахман или нирвана {439}. Однако Яхве в Пятикнижии – бог войны, похожий на Индру и Мардука, хотя и с одной существенной разницей. Подобно Индре, Яхве некогда сражался с драконами хаоса, чтобы упорядочить вселенную (особенно с морским чудовищем Левиафаном) {440}. Но в Пятикнижии он борется с земными империями, создавая не вселенную, а народ. Более того, Яхве – заклятый враг аграрной цивилизации. Сказание о Вавилонской башне содержит довольно прозрачное обличение Вавилона {441}. Опьяненные фантазиями о всемирном владычестве, его правители хотели, чтобы все человечество жило в едином государстве с единым языком; они думали, что их зиккурат достигнет небес. Разгневанный на имперскую гордыню, Яхве положил конец вавилонским политическим амбициям и произвел «смешение» (бавéль) {442}. Вскоре после данного инцидента он велел Аврааму покинуть Ур, к тому моменту один из важнейших месопотамских городов-государств {443}. Яхве заповедал трем патриархам – Аврааму, Исааку и Иакову – сменить городскую жизнь, с ее стратификацией и тиранией, на свободу и равенство скотоводческой жизни. Однако дело пошло наперекосяк: снова и снова земля, избранная для патриархов, не обеспечивала их {444}.

Такова была еврейская дилемма: Яхве хотел, чтобы его народ отказался от аграрного государства, но снова и снова выяснялось, что без этого государства не выжить {445}. В нужде Авраам искал временного приюта в Египте {446}. Из-за угрозы голода его сын Исаак оставил пастушескую жизнь и занялся сельским хозяйством, причем настолько разбогател, что на его собственность позарились жадные соседние цари {447}. И наконец, когда «голод усилился по всей земле», Иаков был вынужден послать десятерых сыновей покупать зерно в Египет. К своему изумлению, при дворе фараона они встретили давно потерянного брата Иосифа {448}.

А с Иосифом, любимым сыном Иакова, вышла такая история. В юности он мечтал об аграрной тирании, в чем по глупости признавался братьям: «Вот, мы вяжем снопы посреди поля, и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу» {449}. Его братья возмущались: «Неужели ты будешь царствовать над нами?» {450}Мечты о монархии шли вразрез со всеми семейными идеалами, и Иаков выговорил мальчику: «Неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?» {451}И все же отец потакал Иосифу. Наконец терпению братьев настал предел, и они продали Иосифа в рабство в Египет, а отцу сказали, что его загрыз дикий зверь. И все же, несмотря на столь драматическое начало, Иосиф, прирожденный аграрий, поднялся из низов, с удовольствием оставив скотоводческий этос, и замечательно адаптировался к жизни богатого аристократа. Он получил должность при дворе фараона, женился на египтянке и даже дал первенцу имя Манассия, что означало «тот, кто дает забыть»: «…потому что Бог дал мне забыть… весь дом отца моего» {452}. Став визирем Египта, Иосиф спас страну от голода: предупрежденный во сне о предстоящем недороде, в семь плодородных лет он реквизировал часть урожая, чтобы запасти зерно впрок {453}. Однако Иосиф также превратил Египет в дом рабства: в тяжелых обстоятельствах египтяне были вынуждены продавать поля фараону и за зерно становились рабами {454}. Иосиф спас жизни и своим родичам, когда они от голода подались в Египет. Однако и они потеряли свободу: фараон не отпустил их восвояси {455}.

Читателей Пятикнижия часто смущает этика патриархов. Все они далеко не безупречны: Авраам продал жену фараону, чтобы спасти свою шкуру; Иосиф отличался высокомерием и эгоцентризмом, а Иаков без особых эмоций воспринял изнасилование своей дочери Дины. Однако перед нами не уроки нравственности. Если читать эти тексты как политическую философию, все станет понятнее. Обреченный на маргинальность, Израиль всегда был уязвим для сильных государств. Получившие заповедь покинуть цивилизацию, но не способные выжить без нее, патриархи оказались в тяжелой ситуации. И все-таки, при всех своих слабостях, Авраам оказался нравственнее правителей из этого же эпоса, которые присваивают жен своих подданных, захватывают их колодцы и безнаказанно насилуют их дочерей {456}. И если цари не стеснялись забирать чужое имущество, Авраам всегда был щепетилен в подобных вопросах и уважал права собственности. Он даже не оставил себе добычу, захваченную во время военной вылазки; вылазку же предпринял единственно с целью освобождения своего племянника Лота, которого увели в плен войска четырех царей-разбойников {457}. Его доброта и гостеприимство к трем путникам резко контрастируют с жестокостью, которую те пережили в цивилизованном Содоме {458}. Когда Яхве возвестил Аврааму о своем намерении разрушить Содом, Авраам умолял пощадить город: ведь в отличие от правителей, которые ни во что не ставят человеческие жизни, он страшился проливать невинную кровь {459}.

Когда библейские авторы описывают, как Иаков на смертном одре благословлял своих двенадцать сыновей и предрекал их будущее, они дают понять, какой вождь способен создать в безжалостном мире жизнеспособное эгалитарное общество. Иаков сурово высказался о Симеоне и Левии: из-за склонности к бездумному насилию они не пригодны править землями, населением и армиями {460}. Он предсказал, что идеальным правителем стал бы Иуда, способный признавать и исправлять свои ошибки {461}. Однако никакому государству не выжить без политической смекалки Иосифа – неслучайно впоследствии при исходе из Египта израильтяне взяли с собой кости Иосифа в Землю обетованную. А еще бывают случаи, когда нации не обойтись без радикальности Левия: если бы не агрессивная целеустремленность левита Моисея, израильтяне так и остались бы жить в Египте.

Книга Исхода описывает египетский империализм как крайний пример системного угнетения. Фараоны делали жизнь израильтян «горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью» {462}. Фараон принял меры и против повысившейся рождаемости израильтян, велев повитухам убивать новорожденных израильских мальчиков. Однако фараонова дочь спасла младенца Моисея и вырастила его как египетского аристократа. Как-то раз из инстинктивного отвращения к государственной тирании Моисей, истинный потомок Левия, убил египтянина, избивавшего еврейского раба {463}. Ему пришлось бежать из страны, и Яхве, который не открывал себя Моисею, когда тот был египетским аристократом, заговорил с ним, когда тот стал пастухом в Мадиаме {464}. Освободить Израиль Яхве мог лишь с помощью той же грубой тактики, что и любая имперская власть: он наслал страх на египетское население, погубил египетских первенцев и утопил всю египетскую армию. Против военной мощи государства мирная тактика была бессильна. Яхве разделил Чермное море, чтобы израильтяне перешли его посуху – столь же легко, сколь легко солнечный бог Мардук разделил пополам Тиамат, первичный океан, чтобы создать небо и землю, – но произвел не упорядоченную вселенную, а новый народ, который станет альтернативой имперскому владычеству с его агрессией.