Брайан Вайсс - Мы не умираем, а рождаемся вновь! Доказательство реинкарнации, сделанное известным психиатром и подтвержденное документально

Сейчас на дворе 1982 год, и здесь, в моем тихом полутемном офисе, на мою голову обрушился поток оглушительной заповедной правды. Я плыл в море духовности, и мне это нравилось — я чувствовал себя как рыба в воде. Возможно, Кэтрин и не знала всего этого. Но источника, откуда она могла бы это узнать, тоже не было. Еврейское имя моего отца, то, что у меня был сын, который умер от порока сердца, встречающегося в одном из десяти миллионов случаев, мои колебания относительно медицинской карьеры, смерть отца и то, что моя дочь названа в его честь, — все это было слишком, слишком лично и слишком убедительно. Неискушенная среднестатистическая лаборантка стала проводником высшей мудрости. И если она могла знать это, что еще могло быть ей известно? Мне нужно было знать больше.

— Кто? — пробормотал я. — Кто там? Кто говорит тебе все это?

— Учителя, — шепотом отвечает она, — Высшие Духи говорят со мной. Они говорят, что у меня было восемьдесят шесть физических воплощений.

Дыхание Кэтрин замедлилось, и голова перестала вертеться из стороны в сторону. Она отдыхала. Я хотел продолжать, но поиск смысла сказанного ею отвлекал меня. Неужели у нее и правда было восемьдесят шесть прошлых жизней? И что там насчет «Учителей»? Правда ли это? Правда ли то, что нашими жизнями управляют бестелесные духи, обладающие такими обширными знаниями? И эти шаги на пути к Богу… Правда ли это? По правде говоря, сомневаться было трудно, учитывая то, что она сейчас говорила, но я все равно с трудом верил в происходящее. Мне приходилось бороться с годами убежденности в обратном. Но всем своим существом, и умом, и сердцем, я признавал, что она права. Она говорила правду.

Как же быть с моими отцом и сыном? В каком-то смысле они все еще были живы, то есть они никогда полностью не умирали. Они говорили со мной спустя годы после собственных похорон, и доказательством тому была эта сакральная информация. И если все это было правдой, — был ли мой сын тоже столь высокоразвитой душой, как говорила Кэтрин? Правда ли, что он согласился родиться у нас и затем умереть двадцать три дня спустя, чтобы мы могли расплатиться со своими кармическими долгами и вдобавок помочь мне определиться и вернуться в психиатрию из медицины? Эти мысли волновали мое сердце. Меня знобило, но несмотря на это, я чувствовал огромную любовь и связь с небесами и землей. Мне ужасно не хватало моего отца и моего сына, и я был очень рад получить от них весточку.

Моя жизнь уже не будет прежней. Какая-то рука опустилась свыше и необратимо поменяла ее течение. Все, что я прочитал и изучил столь скрупулезно и детально, встало на свои места. Воспоминания и послания Кэтрин были правдой. Интуитивные догадки относительно точности ее воспоминаний подтвердились. Вот они, факты. Вот они, доказательства.

Однако даже в этом состоянии эйфории и понимания, даже в момент этих мистических переживаний старая знакомая логическая часть моего ума начала возражать. Может, это всего лишь какие-то физические способности? Хорошо, это могло быть способностью, но это не доказывает существование воплощений или высших духов. Однако в этот раз я понимал лучше. Тысячи примеров, описанных в научной литературе, особенно о детях, говоривших на иностранных языках, которых не знали никогда, о родимых пятнах на местах смертельных ран предыдущих жизней, опять же о детях, которые знали, где лежат сокровища, закопанные несколько веков назад в тысячах миль от них, — все это перекликалось с теми посланиями, что передавала Кэтрин. Я знал характер Кэтрин и ее мысли. Я знал, кем она могла быть, а кем — нет. Нет, мой мозг не мог меня одурачить в этот раз. Доказательства были слишком сильными и очевидными. Все это было правдой. И с каждым сеансом их могло стать еще больше.

На неделе, когда работа шла успешно, я забывал о неожиданных потрясениях того сеанса. Временами я скатывался к рутине повседневной жизни, беспокоился о самых банальных вещах. Сомнения брали верх. Казалось, что когда мой ум не сосредоточен, я возвращаюсь к старым привычкам, убеждениям и скептицизму. Но затем я напоминал себе — это действительно произошло! Я оценил, насколько трудно поддерживать веру во все это без личного опыта. Опыту необходимо, чтобы к интеллектуальному пониманию прибавилась эмоциональная убежденность. Но и впечатление от переживаний сглаживается до определенной степени.

Во-первых, я не осознавал, почему начинаю так сильно меняться. Я знаю, что был более спокойным и терпеливым, и другие говорили мне, что я выгляжу умиротворенным, отдохнувшим и счастливым. У меня появилась надежда, я был счастлив, целеустремлен и доволен жизнью. Мне показалось, что я перестал бояться смерти. Меня не пугала собственная смерть или тот факт, что я перестану существовать. Мне было не так страшно терять других, хотя, безусловно, я бы скучал по ним. Насколько же силен страх смерти! Людям приходится столько проходить, чтобы заглушить этот страх: кризисы среднего возраста, романы с людьми младше себя, косметические операции, одержимость упражнениями, накопление материальных благ, смена имени, борьба за вечную молодость и так далее.

Мы так сильно озабочены собственной смертью, что порою забываем, зачем живем.

Также я стал менее подвержен навязчивым состояниям. Исчезла потребность контролировать все и всегда. Хотя я и пытался стать менее серьезным, эти перемены давались мне нелегко — мне все еще предстояло многому научиться. Ум мой теперь был открыт для понимания того, что сказанное Кэтрин, — возможно, правда. Факты, связанные с моими отцом и сыном, невозможно было узнать обычным путем. Ее знания и способности служили доказательством ее выдающихся духовных возможностей. Имело смысл верить ей, но меня смущало обилие сведений, которое я узнал из популярной литературы. Кто эти люди, которые говорят об этих странных психических явлениях, о жизни после смерти и других паранормальных явлениях? Их кто-нибудь обучал научному наблюдению и оценке? Несмотря на мой ошеломительный опыт с Кэтрин, я знал, что мой скептический разум будет подвергать сомнению каждый новый факт, каждую новую крупицу информации. И каждый сеанс я буду проверять, вписывается ли в выстроенные мной рамки то или иное явление. Я буду изучать каждый его уголочек словно под микроскопом. Но все же я не мог больше отрицать, что основа уже заложена.

Наш сеанс находился в самом разгаре. Кэтрин, отдохнув, стала рассказывать о зеленых статуях, которые стояли напротив храма. Мне пришлось выдернуть себя из задумчивости и послушать. Она мысленно снова перенеслась в древние времена, куда-то в Азию, но я все еще думал об Учителях. «Невероятно, — думал я, — она говорит о предыдущих жизнях, о перевоплощениях, а все же по сравнению с посланиями высших сущностей это уже не так впечатляет». Однако я уже понимал, что перед тем, как перейти в промежуточное состояние, ей необходимо прожить всю жизнь до конца. Она не могла достичь его сразу, но только в этом промежуточном состоянии она могла общаться с Учителями.