Стивен Протеро - Восемь религий, которые правят миром. Все об их соперничестве, сходстве и различиях

Следует отметить: несмотря на древность культуры йоруба, самосознание йоруба относится к современности. Подобно термину «индуизм», побочному продукту появления британцев в Индии, термин «йоруба» появился сравнительно недавно, он датирован лишь началом XIX века 43. До того момента представители йоруба отождествляли себя не с йоруба, а с конкретными городами-государствами или с королевскими династиями, как индуисты до появления британцев относили себя не к индуистам, а к носителям того или иного языка, к жителям конкретного региона, к почитателям определенных богов. Чужаки говорили о «стране йоруба» или «народе йоруба», и сами йоруба со временем восприняли этот термин как знак отличия – сначала в Новом Свете, затем в Западной Африке, когда бывшие рабы во второй половине XIX века начали возвращаться на родину, продолжая хранить верность новой, всеобъемлющей религии и культуре йоруба, а не только конкретным городам-государствам и семействам правителей.

Подобно индуизму, религия йоруба уделяет практике больше внимания, чем вере. В языке йоруба слово «верующий» (игбагбо) обозначает христианина 44. Причина в том, что религия йоруба не просто жесткая система убеждений – это практический образ жизни. Умение рассказывать хорошие истории и выполнять действенные ритуалы заботит ее приверженцев гораздо больше правильности мышления. К доктринальному аспекту религии они равнодушны и не проявляют никакого желания оберегать ортодоксальность или даже определять ее рамки. Религия йоруба – это традиция повествований, их толкования, их применения в ритуалах и повседневной жизни – «религия руки, а не головы», по словам одной из бразильских жриц кандомбле 45.

Опять-таки подобно индуизму, религия йоруба обладает почти неиссякающей податливостью, приветствует иностранные религиозные импульсы вечным «да» вместо «нет», принимает, адаптирует, впитывает их, одновременно занимаясь переосмыслением самой себя. В 40-х годах XIX века в Йорубаленд пришло христианство, за несколько веков до того – ислам, и религиозные традиции йоруба смешались с обеими религиями. Когда эти переосмысленные традиции йоруба пересекли Атлантический океан и попали в обе Америки, приверженцы заново переосмыслили их, заимствовав не только католическое влияние, но и влияние местных американских верований.

Шойинка описывает этот «дух приспособляемости богов йоруба» как «вечный дар миру, раздираемому нетерпимостью, ксенофобией и подозрительностью» 46. Несмотря на обладание масштабным, многожанровым устным корпусом сакральной литературы, приверженцы йоруба не придают ей статус догмы или откровения. Вероятно, причина в том, что этот корпус состоит главным образом из преданий, а не богословской аргументации в западном стиле. А может, нарративность и недоктринальность этого корпуса объясняется нежеланием приверженцев йоруба зазубривать сухую теологию. Как бы там ни было, йоруба демонстрируют ту же гибкость в адаптации своей религиозной практики к новым местам и временам, какую демонстрировали в подходе к своим устным текстам, включающим наряду с важными стихами, применяемыми при гадании, хвалебные песни, молитвы, поговорки, мифы, заклинания, народные сказки, рецепты растительных лекарственных средств. «Неизменная добродетель ифа, – пишет Шойинка, – это непрестанная растяжимость знания» 47.

Йоруба воспринимают сложную реальность космоса не как явленную свыше раз и навсегда, а как постоянно проявляющуюся в не менее сложном танце людей и ориша. В итоге приверженцы йоруба считают ориша образцами для подражания в трудных условиях, в которых существует человек, а не господствующими свыше, а сакральные тексты – «не более чем указателями, притчами, способными заставить глубже задуматься над положением человека, его противоречивостью и озарениями» 48.

Вероятно, ввиду этого признания противоречий и сложностей жизни на земле, религия йоруба не евангелизирует и не предает анафеме. В ней нет папы римского, ее лидеры никогда не собираются, чтобы облечь верования йоруба в форму ^мвола веры. «Никого не отлучают от веры, – пишет Шойинка, – о фетве и не слыхивали» 49.

При всей этой свободе что же объединяет неопределенные и растяжимые проявления религии йоруба? Если отвечать одним словом – практика. Повсюду, от Нигерии до Нью-Йорка, люди, поклоняющиеся ориша, – скорее практики, чем верующие. Они практикуют различные способы общения между людьми и ориша. Цель применения этих способов – сокращение расстояния между земной и небесной сферами путем призывания ряда посредников. Глава семьи осуществляет посредничество между семьей и ее предками. Деревенский или городской вождь – посредник между жителями деревни или города и ориша. Ориша – посредники между людьми и Олодумаре. Бабалаво – посредник между клиентом и ориша. Эшу – между людьми и ориша.

Если говорить коротко, то религия йоруба видит проблему человека в отсутствии связи. Быть человеком – значит поддерживать связь, но слишком часто мы все равно оторваны друг от друга, от природы, от ориша, от верховного бога Олодумаре. Мы существуем даже в отрыве от собственной судьбы, мы отчуждены от своего истинного «я». Практики йоруба направлены на восстановление связей, преодоление того, что создает перечисленные разрывы.

Афроамериканский скульптор Лонни Холли жил в скромном доме у самого аэропорта в Бирмингеме, Алабама, и повсюду на своей территории – на участке у дома, в брошенных машинах, на деревьях – он соединял «скульптуры из найденных предметов» друг с другом посредством невероятной путаницы веревок, бечевок, рыболовной лески, телефонных проводов, превращая ландшафт и все объекты на нем в единое целое, связное и впечатляющее произведение искусства. Религия йоруба тоже служит наглядным свидетельством силы, присущей взаимосвязанности. В ответ на наше непрекращающееся стремление делать вид, будто мы – обособленные частицы, религия йоруба утверждает, что люди связаны с божественным, связаны с животными, растениями, неодушевленными предметами и другими людьми (как живыми, так и мертвыми).

Христианские миссионеры, наводнившие Западную Африку в XIX веке, высмеивали йоруба, утверждая, что «покойники не говорят» 50. Идея общества как объединения живых людей совершенно чужда в Китае, где мертвые на самом деле очень даже живы: таблички с их именами бережно хранят дома, с ними советуются по всевозможным важным вопросам, в том числе деловым и сердечным. Однако эта идея так же чужда и культуре йоруба, где живых и мертвых связывают разнообразные предания и ритуалы.

Вкратце описать практики какой бы то ни было религии непросто, особенно если эта религия настолько же растяжима, как поклонение ориша. Но в нашем случае задачу осложняет и скрытность приверженцев религии йоруба. В роли религиозной элиты этой традиции в Западной Африке выступают хранители ее тайн, бабалаво. С тех пор, как религия йоруба мигрировала в Новый Свет, значение секретности возросло. Зачастую рабам запрещали исповедовать африканские религии, поэтому тем из них, кто считал своим долгом и впредь следовать по стопам предков, не оставалось ничего другого, кроме как приносить жертвы втихомолку. Даже сегодня сторонники религии йоруба в Новом