Бхагаван Раджниш (Ошо) - За пределами просветления

На следующий день епископ увидел в гараже раввина прекрасный «кадиллак». Он был поражен. В Америке «шевроле» – это автомобиль бедных. Бедные кварталы называются «кварталами „шевроле“». В других странах «шевроле» – машина богачей, но в Америке это машина для бедняков. А «кадиллак» – это машина евреев.

Епископ подошел к раввину и спросил:

– Как вам удалось заполучить такую машину?

– Бог заботится о своих избранниках, – ответил раввин. – Пойдемте со мной – сейчас будет обряд.

– Какой обряд? – удивился епископ.

Раввин сказал:

– Заходите в гараж.

Епископ зашел в гараж, а раввин пошел в дом и вернулся с большими садовыми ножницами. Епископ ничего не мог понять – что происходит? Что за обряд? Раввин стал распевать какие-то еврейские молитвы и затем отрезал часть выхлопной трубы.

Епископ спросил:

– Что вы делаете?

Раввин ответил:

– Это обрезание – теперь машина стала абсолютно иудейской. Если вы можете крестить вашу машину, то неужели вы думаете, что я не могу сделать мою машину иудейской?

Все смеялись над обрезанием.

Но Зигмунд Фрейд никогда даже не поднимал вопрос об обрезании. Он никогда не поднимал ни единого вопроса, который бы противоречил иудейской традиции. Всю свою логику, весь свой разум он использовал для того, чтобы критиковать других.

Я спросил у одного джайнского святого:

– Зигмунд Фрейд сказал о Махавире именно так, хотя он и не говорил этого, поскольку ничего о нем не знал. Но я абсолютно уверен, что он бы это сказал. А что вы можете сказать о Зигмунде Фрейде, об иудеях?

И вот что он сказал:

– Если бы кожа на кончике полового члена была ненужной, существование не наделило бы ею ребенка. Существование дает только то, что нужно. Обрезание этой кожи – это эгоизм, это попытка доказать, что вы более мудры, чем само существование. И глупа сама идея, что человек более мудр, чем существование.

Я спросил его об Иисусе, так как на встречу с этим джайнским святым я взял с собой христианского миссионера Стэнли Джонса. Я сказал:

– Вот – Стэнли Джонс. Он критикует джайнских, буддийских и индуистских святых за то, что они не приносят человечеству никакой пользы. Наоборот, они требуют, чтобы люди служили им, поклонялись им, считая это своим правом по рождению.

Люди могут умирать от голода – их это не заботит. Махавира и Будда не открыли ни одной больницы, ни одной школы для детей бедняков, ни одного приюта, как мать Тереза. Но считается, что эти люди очень сострадательны. Где же здесь сострадание? Что вы думаете об Иисусе?

Джайнский святой ответил:

– Об Иисусе? Согласно нашим представлениям, все в жизни связано в цепочку причин и следствий, такова теория деяния.

В некоторых преданиях говорится о том, что если Махавира идет по дороге, а на ней лежит колючка, то колючка исчезнет с дороги, поскольку Махавира покончил со всеми дурными деяниями. Теперь существование не может причинить ему никакой боли. Это выглядит логично: если существование принимает решение о наградах и наказаниях, то, конечно, колючка должна исчезнуть с дороги.

Мусульмане рассказывают о Мухаммеде – а он жил в Аравии… Жаркое солнце, ни облачка на небе, никаких деревьев, никакой тени. Но над Мухаммедом, куда бы он ни пошел, всегда двигалось одно чудесное облако – потому что он покончил со всеми дурными деяниями. Именно поэтому он был выбран Богом в качестве посланника – он стал таким чистым, что мог быть его посредником. Так что Бог должен защищать его. При палящем солнце его овевает прохладный ветерок, а большое облако бросает на него тень.

Этот джайнский святой сказал:

– То, что Иисуса распяли, доказывает, что в своей предыдущей жизни он совершил какие-то очень дурные деяния. Распятие было наказанием.

Это не имеет никакого отношения к иудеям или римлянам, распявшим его. Это лишь видимые факты, а невидимая истина заключается в том, что он, должно быть, совершил что-то действительно ужасное – убийство, изнасилование – и результатом было распятие. Поэтому распятие – это не то, чему следует поклоняться, это наказание.

А для христианина тот же самый факт – распятие Христа – делает его величайшим человеком на земле, потому что он пострадал за человечество, он был распят ради вас, чтобы спасти вас, он пожертвовал своей жизнью. Таково их толкование.

Но джайны, индуисты и буддисты будут объяснять этот факт так: «Он пострадал за многочисленные преступления в прошлых жизнях. Он не пожертвовал своей жизнью ради кого-то – мы не видим, чтобы кто-нибудь был спасен. Кто спасен? Он не смог спасти даже самого себя».

Вам всегда нужно помнить о том, что вас не должны беспокоить факты. Их можно очень убедительно интерпретировать тем или иным образом, но факты относятся к внешнему миру. Истина – вот на чем вам следует концентрироваться.

Ты упоминаешь статью обо мне и коммуне в журнале «Нью-Йоркер». Наверное, они никогда раньше не публиковали такой большой статьи – сто пятьдесят шесть страниц. А то, что они называют фактами, было просто предоставлено им правительством. Они не обращались ко мне, а ведь на каждый факт найдется контрфакт. Гораздо проще выслушать только одну сторону.

Я слышал, что Мулла Насреддин в старости стал почетным судьей. Началось слушание его первого дела. Он выслушал одну сторону и стал писать приговор.

Секретарь суда не мог поверить в происходящее. Он прошептал ему на ухо:

– Уважаемый судья, что вы делаете? Вы же еще не выслушали другую сторону. Они ждут.

Мулла Насреддин сказал:

– Я не собираюсь больше никого выслушивать, потому что сейчас ситуация мне абсолютно ясна, а если я выслушаю другую сторону, я запутаюсь. И тогда будет трудно вынести приговор.

Журнал «Нью-Йоркер» просто представляет одну сторону.

Я приведу вам несколько фактов, которые есть у другой стороны, чтобы вы могли увидеть, что фактам не следует придавать решающего значения.

Землю, которую мы приобрели для коммуны, пытались продавать в течение пятидесяти лет, ее никто не хотел покупать, так как это была пустыня. Там не росло ни одного цветка, земля там никогда не возделывалась; это была бесполезная пустошь. И это был большой участок – сто двадцать шесть квадратных миль, восемьдесят четыре тысячи акров.

Мы купили эту землю. Ее владелец был очень счастлив, потому что он уже потерял надежду ее продать.

Правительство предлагало за эту землю три миллиона долларов. Это была почти маленькая страна – сто двадцать шесть квадратных миль, в три раза больше, чем Манхеттен. И тот человек уже собирался сказать «да» правительству, когда на сцену вышли мы.

Мы сразу же предложили ему шесть миллионов долларов. Он не мог поверить в это – не три миллиона, а шесть! Все тут же было улажено.