Бхагаван Раджниш (Ошо) - Власть, политика, изменения. Что я могу сделать, чтобы мир стал лучше?

– Подойдите сюда и попробуйте этот суп.

– Вот еще, – проворчал официант. – Вы что, сомневаетесь в качестве нашего чудесного куриного супа?

– Подойдите и попробуйте его, – повторил мистер Соколофф.

– Хорошо-хорошо, – согласился официант, – я попробую. Но где же ложка?

– Ага! – воскликнул мистер Соколофф.

Он просто хотел сказать, что ему забыли принести ложку, но пошел окольным путем – «Попробуйте этот суп…»

Не ходите такими большими кругами, не стройте из себя больших философов. Если у вас нет ложки, просто скажите, что вам нужна ложка. И это быстро разрешит проблему.

Все, что вам нужно, – это полная ложка медитации.

Я слышал, как ты говоришь, что религия и политика – это противоположные измерения и что подлинно религиозный человек не будет интересоваться политикой, а политик никогда не сможет стать религиозным человеком, если будет оставаться политиком. Если так и есть на самом деле, значит, на лучший мир нет никакой надежды?

Ятак говорил и повторю еще раз: подлинно религиозный человек не может интересоваться политикой. А политик, пока он остается политиком, не может получить никакого религиозного опыта, никакого ощущения полета к неведомому. Но я никогда не говорил, что на лучший мир нет надежды.

Это правда, что политик не может стать религиозным человеком – по той простой причине, что политика, любая политика, политика как таковая является политикой власти. Это «воля к власти». Человек хочет доминировать, он хочет обладать, он хочет вершить судьбы людей. Все эти качества принадлежат эго. Очевидно, что человек такого типа не может быть религиозным, потому что подлинная религия по своей сути – это опыт отсутствия эго.

В религии нет места воле к власти. На самом деле в религии нет места даже обычной воле. Что уж говорить о воле к власти – в религии нет даже «воли быть». Человек находится в руках существования, в состоянии полного отпущения. Это состояние – когда вы отпускаете от себя все – я и называю религиозностью. Вот почему я сказал, что религия и политика – противоположные измерения.

Но не беспокойся, это не означает, что у человечества нет надежды, нет надежды на будущее.

Я человек, который надеется вопреки всему. Для меня просто немыслимо не надеяться. А когда есть надежда, всегда найдется и выход. Есть такая поговорка: «Где есть воля, есть и решение». Я не думаю, что это верно. Воля есть везде, а решения нет. Должно быть, эту поговорку придумал какой-то идиот. Но когда есть надежда, выход всегда есть.

Я бы изменил эту поговорку. Я не имею права что-либо менять, но я ведь сумасшедший, что со мной поделаешь. Я все время меняю значения слов, потому что считаю, что ни одно слово не обладает абсолютным значением. Все значения словам кто-то присвоил. А если кто-то может давать словам значения, почему я не могу? Сами по себе слова – пустой звук. Слово означает то, что вы в него вкладываете – значение зависит от вас. Так что я бы хотел изменить эту старую поговорку.

Для людей, которые меня понимают, я скажу, что воля – это яд, потому что воля в конечном итоге ведет к политике. Воля подразумевает следующее: «Я хочу быть тем-то, таким-то и там-то». Я учу вас без-волию – такое значение я вкладываю в слово «отпущение». Воля цепляется, воля пытается настаивать на своем – она хочет, чтобы существование следовало за ней.

Когда я говорю о без-волии, я говорю вам: не настаивайте на своем. Пусть все идет своим чередом. Станьте облаком. Куда бы ни подул ветер, облако следует за ним, не сопротивляясь, не возмущаясь. Оно не говорит: «Я хотело лететь на юг, и что теперь? Я лечу на север! Я не хочу! Мне было назначено судьбой лететь на юг, я мечтало о юге, а этот ветер все разрушил».

Нет, облако просто следует за ветром. Нет никакого конфликта, нет никакого сопротивления. Ветер и облако нераздельны. Если ветер внезапно меняет направление, вместо севера принимается дуть на восток или на запад, облако ему не скажет: «Это непоследовательно. Мы летели на север – я согласилось, несмотря на то что вообще-то я должно было лететь на юг. Я пожертвовало своей целью только ради того, чтобы быть с тобой. Но это уже слишком! Только я смирилось с мыслью, что мы летим на север… Ты сумасшедший! Взял и повернул на восток, или на запад, – это непоследовательно. Это не по-дружески, любящие так не поступают. Все, развод. Я не могу всегда следовать за тобой. Я не какой-нибудь муж-подкаблучник. Можешь отправляться хоть в ад! С меня хватит».

Нет, даже речи не идет о том, что ветер непоследователен. У облака нет воли, поэтому нет конфликта, нет вопросов, нет сомнений. Решение ветра принимается как решение существования – это то, чего хочет существование. Облако пребывает в состоянии полного отпущения, у него нет своей воли. Облако не является и не может быть политиком.

Религиозного человека не может интересовать политика по той простой причине, что ему некуда стремиться – он «уже там». Он там, куда политик пытается добраться и никогда не добирается, потому что это противоречило бы самой природе вещей.

Религиозный человек уже там. И он туда не добирался, он просто обнаружил, что он всегда был там, всегда-всегда, с самого начала. Ни в каком другом месте он и не был. Даже если бы он захотел быть в другом месте, это было бы невозможно. Он может быть только там, где он есть, и никуда отсюда уйти не может.

Как можно уйти от себя, от своего существа? Ведь нет ничего выше этого, нет большего блаженства.

Да и необходимости тоже нет.

Так что религиозный человек не может интересоваться политикой, потому что политик идет против течения, против потока. Политик пытается идти по головам других людей, он готов идти на все, использовать любые средства – для него средства не имеют значения. Единственное, что для него имеет значение, – это то, что он намерен стать кем-то значительным, что его имя должно остаться на страницах истории. Хотя никто не читает этих имен.

История становится все объемнее – каждый день она дописывает новые страницы, и найти на них «великие имена» становится все труднее. И совершенно естественно, что того, кто когда-то занимал на них центральное место, постепенно вытесняют в примечания. А когда-то этот деятель правил миром…

Чингисхан был одним из величайших императоров. Он правил огромной территорией, покрывающей и Азию, и Европу; оба континента были под его игом. Его звали «великим ханом». Но если вы сейчас заглянете в мировую историю, вы найдете его имя только в некоторых примечаниях. История неизбежно становится все больше. Сначала вы переходите в примечания, а потом постепенно исчезнете и из примечаний. Оставлять свое имя в истории – все равно что писать его на песке.