Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Поза йоги – это хорошая медитация для тех, у кого мало энергии, для тех, кто болен, для тех, кто стар, для тех, кто прожил свою жизнь и теперь все ближе и ближе подходит к смерти.

Тысячи буддийских монахов умерли, сидя в позе лотоса, потому что лучший способ принять смерть – это в позе лотоса: в этой позе вы будете полностью бдительны, а поскольку энергии будут исчезать, с каждым мгновением они будут становиться все слабее и слабее. Приходит смерть. В позе лотоса вы можете сохранять бдительность до самого конца. А оставаться бдительным в то время, когда вы умираете, – это одно из величайших переживаний, предельное в своей оргазмичности.

И если во время умирания вы будете оставаться бодрствующим, у вас будет рождение совершенно другого качества: вы родитесь пробужденным. Тот, кто умирает бодрствующим, рождается бодрствующим. Тот, кто умирает бессознательным, рождается бессознательным. Тот, кто умирает осознанно, может выбрать для себя правильную утробу; у него есть выбор, он его заслужил. Человек, который умирает бессознательно, не имеет права выбирать утробу; утроба ему попадается бессознательно, случайно.

Человек, который умирает полностью бдительным, родится только еще один раз, потому что ему больше не будет необходимости возвращаться снова. Осталось совсем немного работы; в следующей жизни эта работа будет завершена. Для того, кто умирает в осознанности, осталось лишь одно: у него не было времени излучать свою осознанность в сострадание. В следующий раз он сможет излучать свою осознанность в сострадание. А пока осознанность не становится состраданием, что-то остается незавершенным, что-то остается несовершенным.

Бег может стать медитацией – бег трусцой, танец, плавание, все что угодно может стать медитацией. Мое определение медитации таково: всякий раз, когда ваше тело, ум и душа функционируют вместе в едином ритме, – это медитация, потому что в результате приходит четвертое. И если вы осознаете, что занимаетесь этим в качестве медитации, – не участвуете в Олимпийских играх, а занимаетесь этим как медитацией, – тогда это невообразимо прекрасно.

В новой коммуне мы будем использовать самые разнообразные медитации. У тех, кому нравится плавать, будет возможность заниматься плавательной медитацией. У тех, кому нравится бегать, будут свои группы для бега. Каждому – в соответствии с его потребностями; только так этот мир сможет наполниться медитацией, и никак иначе.

Если мы будем давать только какую-то определенную жесткую структуру медитации, она будет применима лишь к некоторым людям. В прошлом это было одной из проблем: жесткие структуры медитации, не текучие – жесткие, они подходили лишь определенным типам людей, а все прочие оставались в темноте.

Я стремлюсь сделать медитацию доступной для всех и каждого; всякому, кто захочет медитировать, должна быть предложена медитация, соответствующая его типу. Если человеку нужен отдых, то его медитацией должен стать отдых. Тогда его медитацией станет: «сидеть в молчании, ничего не делать, а весна приходит, и трава вырастает сама собой». Нам нужно найти столько измерений медитации, сколько существует людей в мире. И структура не должна быть очень жесткой, поскольку нет двух одинаковых людей. Структура должна быть очень подвижной, так чтобы ее можно было приспособить к определенному человеку. В прошлом практика была такова, что человеку приходилось приспосабливаться к структуре.

Я совершаю революцию. Человек не должен приспосабливаться к структуре, структура должна приспосабливаться к человеку. Мое уважение к человеку, индивидуальности абсолютно. Меня не очень заботят средства; средства можно изменить, переделать разными способами.

Именно поэтому вы видите, что здесь проходит так много разных медитаций. У нас здесь не хватает возможностей, иначе вы удивились бы тому, сколько дверей ведут в храм Бога. И вы также удивились бы тому, что имеется особая дверь, предназначенная лишь для вас и ни для кого другого. Такова любовь Бога к вам, его уважение к вам. Вы будете приняты через особую дверь, а не через общие ворота; вы будете приняты как особый гость.

Однако основной принцип таков, любая медитация должна соответствовать такому требованию: тело, ум и сознание, все трое должны функционировать в единстве. И тогда однажды вдруг появится четвертое: свидетельствование. Или, если хотите, называйте это Богом; называйте это Богом, или нирваной, или Дао, как вам будет угодно.

Третий вопрос:

Ошо,

В глубоких объятиях с тобой,

В оргазмической игре с Существованием,

Чуть больше тебя,

Чуть меньше меня.

Даршан, это то, что уже происходит с тобой. С каждым днем ты исчезаешь – и это так очевидно. С каждым днем какая-то часть тебя улетучивается: все больше и больше я становлюсь твоим существом. Скоро найти Даршана будет вообще невозможно.

И это момент величайших благословений: когда ученик исчезает, когда ученик – это лишь проводник мастера. А мастер – это никто иной, как Целое. Мастер – это тот, кого нет, мастер – это тот, кто уже исчез в Боге. Мастер уже стал пустым бамбуком, и Бог использует его как свою флейту.

Когда исчезновение происходит и с учеником, первым опытом становится опыт встречи и слияния с мастером – потому что ученик не знает, что существует Бог, он знает только мастера. Мастер – его Бог. Как только ученик исчезает в мастере и позволяет мастеру войти в глубочайшую сердцевину своего существа, возникает второе переживание – того, что мастера никогда не существовало.

Под руками мастера скрывались руки Бога, за словами мастера скрывались послания Бога. Мастер был лишь певцом, поющим песни бесконечности и вечности.

Это происходит с тобой. Я очень рад за тебя; я посылаю тебе все мои благословения.

Ты говоришь: «В глубоких объятиях с тобой, в оргазмической игре с Существованием, чуть больше тебя, чуть меньше меня».

Это происходит, это будет продолжать происходить. Твоя молитва будет исполнена в этой жизни. Я могу гарантировать это лишь очень немногим людям; гарантировать это очень сложно, но Даршану я могу гарантировать: в этой самой жизни она будет исполнена.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Что это за страстное стремление у меня внутри, которое не могут удовлетворить никакие взаимоотношения, не могут облегчить слезы, не могут изменить все мечты и приключения, какими бы прекрасными они ни были?

Это так, и не только с тобой, но с каждым, у кого есть немного разумности. Глупые люди этого не замечают, однако разумный человек рано или поздно непременно наталкивается на этот факт – и чем вы разумнее, тем скорее это происходит, – что никакие взаимоотношения не могут принести удовлетворения.