Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Но когда вы говорите: «Я – саньясин, нео-саньясин», вы не цепляетесь ни за какое прошлое. Ваши глаза сфокусированы на будущем. Ваши корни в настоящем, а ваши ветви тянутся к будущему. Тогда прошлое не имеет значения. Я хочу, чтобы вы снова и снова вспоминали, что прошлое не должно иметь значения. Вы должны отрезать себя от прошлого.

Ты спрашиваешь: «Что это за стремление что-то делать?»

Да, необходимо что-то делать. Вы должны дать рождение самим себе, и вы должны подготовить путь для нового человека.

«Что это за стремление что-то делать, создавать? Нести в мир твое послание, твое слово?»

Да, его нужно провозглашать во всеуслышание, его необходимо втолковывать – потому что люди глухи, люди слепы, они не слышат того, что им говорят.

Как раз на днях Нирадж прислал мне прекрасную притчу из «Историй о Далай-ламе» Пьера Делатра. В этой замечательной книге приводится такая притча…

Все монахи видели, что из стены вышел призрак, который произнес лишь одно слово, а затем исчез. Однако слова, услышанные каждым из монахов, были разными. Это событие было увековечено в таком стихотворении:

Тот, кто хотел умереть, услышал: «Живи».

Тот, кто хотел жить, услышал: «Умри».

Тот, кто хотел брать, услышал: «Давай».

Тот, кто хотел давать, услышал: «Прибереги».

Тот, кто всегда бодрствовал, услышал: «Усни».

Тот, кто всегда спал, услышал: «Проснись».

Тот, кто хотел уйти, услышал: «Останься».

Тот, кто хотел остаться, услышал: «Уходи».

Тот, кто всегда молчал, услышал: «Проповедуй».

Тот, кто всегда проповедовал, услышал: «Молись».

Каждый узнал, что он шел по чужому пути.

То, что я говорю, должно быть передано как можно большему числу людей, причем как можно скорее. Используйте все современные средства массовой информации, чтобы охватить как можно больше людей. Но при этом знайте, что добиться понимания очень трудно. Добиться понимания почти невозможно; и, тем не менее, это необходимо сделать. Даже если будут поняты лишь частички того, что я говорю, этого будет достаточно, чтобы создать поле, энергетическое поле, в котором может быть зачат новый человек.

Даже если люди понимают неправильно… Лучше, когда истину понимают; но даже если истина понята неправильно – это лучше, чем ложь. В этом неправильном понимании останется также и нечто от истины. А истина – это потенциальная сила, огромная сила. Даже если лишь частичка, лишь зернышко истины упадет к вам в сердце, то рано или поздно вы превратитесь в сады Эдема. Это неизбежно. Лишь капелька – и весь океан найдет свой путь к вам.

Это должно быть сделано. Вы должны воспроизвести мое послание во всех возможных формах. Сочиняйте музыку, играйте на гитаре или флейте, потому что взволновать сердца людей, пробудить их посредством музыки легче, чем посредством слов. Танцуйте, но танцуйте по-новому, так, чтобы ваш танец становился обучением медитации. Танцуйте так, чтобы те, кто на вас смотрит, начали чувствовать, что это не только танец, но нечто большее, нечто сверх того; чтобы они начали ощущать вибрации медитации, происходящей у вас внутри.

Рисуйте: рисуйте картины, которые могут стать объектами медитации, рисуйте картины внутреннего неба будд. Современная живопись патологична. Если вы посмотрите на картины Пикассо, вы не сможете смотреть долго, вы начнете ощущать беспокойство. Вы не сможете повесить картины Пикассо у себя в спальне, потому что тогда у вас начнутся кошмары. Если вы будете медитировать на картины Пикассо достаточно долго, вы сойдете с ума, потому что эти картины – плод его безумия.

Поезжайте в Аджанту, Эллору, Каджурахо, Конарак, и вы увидите совершенно другой мир творчества. Когда вы смотрите на статую будды, что-то внутри вас начинает сонастраиваться. Сидя в тишине перед статуей будды, вы начинаете становиться безмолвным. Сама поза, сама форма, лицо, закрытые глаза, безмолвие, окружающее мраморную статую, помогут вам соединиться с вашими собственными внутренними источниками безмолвия.

Гурджиев говорил, что существуют два вида искусства. Один он называл объективным искусством, а другой – субъективным. Субъективное искусство абсолютно частное, личное. Искусство Пикассо – это субъективное искусство; он просто рисует что-то, совершенно не принимая в расчет человека, который это увидит, без каких-либо мыслей о человеке, который будет на это смотреть. Он просто изливает вовне свою собственную внутреннюю болезнь; это для него полезно, это терапевтично.

Я не говорю, что Пикассо должен прекратить писать картины, потому что, если он прекратит писать, он неизбежно сойдет с ума. Именно живопись удерживает его в здравом рассудке; его живопись подобна рвоте. Если вы съели что-то плохое, если у вас пищевое отравление, то рвота – это самый полезный способ выбросить из системы токсины, яды; она поможет. Картины Пикассо подобны рвоте. Он страдает от множества болезней, от всех болезней, которыми страдает человечество. Он просто представляет собой человечество, он очень яркий представитель.

Пикассо представляет собой все то безумие, что происходит в миллионах людей. У него чувствительная душа, он стал настолько сонастроенным с патологией человечества, что она стала его собственной патологией. И отсюда привлекательность его картин; во всех остальных отношениях они уродливы. Отсюда его огромная слава – он ее заслуживает, он представляет эпоху. Это эпоха Пикассо: то, что вы не можете сказать о самих себе, сказал он. То, что вы не можете из себя излить, он излил на холст. Но это субъективное явление. Это терапевтично для него, но опасно для всех прочих людей.

Древнее искусство было не только искусством; в самой своей основе это был мистицизм. В самой своей основе оно происходило из медитации. По терминологии Гурджиева это искусство было объективным. Оно было создано так, что если над ним медитировать, то начинаешь погружаться в те самые глубины, где живет Бог.

Каджурахо или Конарак – если вы помедитируете там, то узнаете, чем занимались мастера Тантры. Они запечатлевали в камне нечто такое, что ощущалось в наивысшем оргазмическом восторге. Это было самым трудным делом – привнести экстаз в камень. А если даже камень может выражать экстаз, то любой человек легко может в этот экстаз войти.

Но люди, которые приезжают в Каджурахо, – глупые люди. Они либо смотрят на скульптуры в Каджурахо как на непристойности – и тогда упускают всю суть, тогда они видят нечто из своего собственного подсознания; либо они слишком озабочены моралью – и тогда не медитируют ни на какие статуи, а торопятся поскорее убежать из храма, смотрят на них лишь мельком.

Скульптуры Каджурахо предназначены не для того, чтобы просто на них смотреть, они предназначены для медитации. Сядьте в молчании и медитируйте несколько часов. Если человек едет в Каджурахо, он должен прожить там, по меньшей мере, три месяца, чтобы он мог помедитировать на каждую из возможных внутренних позиций оргазмической радости. И тогда постепенно, постепенно возникнет единение, постепенно, постепенно возникает гармония, а затем вы вдруг переноситесь в другой мир – в мир мистиков, создавших этот храм. Это объективное искусство.