Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Настоящий человек растет до самого конца. Даже умирая, он растет. Поиск, исследование, обучение будут продолжаться даже в последнее мгновение жизни. Он по-прежнему будет исследовать – на этот раз исследовать смерть. Он будет очарован: смерть – это такое неизвестное явление, такая тайна, гораздо более таинственная, чем сама жизнь, – разве разумный человек может бояться? Если в течение жизни он не боялся идти в неизвестное и непознанное, то в момент смерти его охватит волнение, восторг. Наступило последнее мгновение: сейчас он войдет в темноту, в темный тоннель смерти. Это величайшее из приключений, которое только можно предпринять. Он будет учиться.

Настоящий человек никогда не верит; он учится. Настоящий человек никогда не становится знающим, он всегда остается открытым, открытым для истины. Он всегда помнит: «Истина вовсе не обязана подстраиваться под меня, дело обстоит как раз наоборот: я должен привести себя в соответствие с истиной». Верующий пытается приспособить истину к себе, искатель приводит себя в соответствие с истиной. Запомните это различие; оно огромно. Тот, кто верит, говорит: «Истина должна быть такой-то; такова моя вера».

Представьте себе христианина… Если Бог предстанет перед ним не в образе Иисуса Христа, а в образе Кришны, не на кресте, а с флейтой и танцующими вокруг подружками, христианин зажмурится. Он скажет: «Мне это не по нутру». Подружки? Вы можете представить себе Иисуса с подружками? Крест и подружки несовместимы. Иисус висит на кресте, а вокруг танцуют его подружки? Так не подобает. Это слишком уж эксцентрично. Христианин ждал, что появится Христос, а вместо Христа появляется этот парень, Кришна, который, похоже, распутник. А флейта? Весь мир страдает, люди голодают и нуждаются в хлебе – а этот человек играет на флейте? Кажется, он абсолютно лишен сострадания, он во всем себе потакает. Христианин не может верить в Кришну: если Бог предстанет в образе Кришны, христианин скажет: «Это не Бог».

То же самое произойдет с индусом, который ждет Кришну: если появится Христос, это не будет соответствовать его представлению о Боге – такой грустный, печальный, угрюмый, с таким страданием на лице.

Христиане утверждают, что Иисус никогда не смеялся. Я не думаю, что они правы и что они представляют себе реального Христа, но именно это представление им удалось распространить. Индус не может принять апокалипсис; он, скорее всего, подумает, что это какой-то ночной кошмар. Иисус не будет для него привлекателен.

Верующий не может даже доверять своему собственному опыту. Пусть даже ему откроется истина; но если она ему не подойдет, он ее отвергнет. Он важнее, чем сама истина: истина обязана ему соответствовать. Он сам является критерием, решающим фактором. Такой человек никогда не сможет познать истину; он уже предубежден, отравлен.

Человек, желающий познать истину, должен быть способен отбросить все представления об истине. Все, что относится к истине, должно быть отброшено. Только тогда вы сможете познать истину. Поймите: знать об истине не означает знать истину. Все ваши знания могут оказаться полнейшей чушью; скорее всего, они и есть полнейшая чушь. На самом деле, людей можно уговорить поверить в любой вздор; их можно убедить в чем угодно.

Однажды я выступал на конференции теософов. Теософы – это люди, которые способны поверить в любую ерунду – в любую ! Чем она ерундовее, тем правдоподобнее. Так что я просто сыграл с ними шутку. Я просто кое-что придумал; я придумал общество, называемое «Адитналта». До этого они дремали, но теперь проснулись. «Адитналта»? Я создал это слово, просто прочитав задом наперед слово «Атлантида». Затем я объявил им: «Это знание происходит с Атлантиды, континента, затонувшего в Атлантическом океане».

Потом я сказал: «На самом деле существует не семь чакр, а семнадцать. Это великое эзотерическое знание утеряно, но общество просветленных мастеров по-прежнему существует и функционирует. Это очень, очень эзотерическое общество, лишь очень немногим людям открыт туда вход; их знание хранится в строжайшем секрете».

Я пересказал им всю чушь, которую только смог придумать. А затем президент этого общества сказал: «Я слышал об этом обществе». Теперь настал мой черед удивляться. А относительно всего мною сказанного он заявил, что впервые знания этого секретного общества были раскрыты с такой точностью.

Позже я стал получать письма. Один человек даже написал: «Я очень вам благодарен за презентацию теософам этого закрытого эзотерического сообщества, поскольку сам являюсь его членом и могу засвидетельствовать, что все вами сказанное есть абсолютная истина».

Есть такие люди, которые, подобно этим теософам, только и ждут, чтобы во что-нибудь поверить, потому что чем бессмысленнее верование, тем более важным оно кажется. Чем оно более абсурдно, тем правдоподобнее – потому что, когда что-то выглядит логичным, даже не возникает вопроса о том, верить ли в это.

Вы не верите в солнце, вы не верите в луну. Вы не верите в теорию относительности: вы либо понимаете ее, либо не понимаете; вопрос о вере не возникает. Вы не верите в гравитацию, в этом нет необходимости. Никто не верит в научную теорию – она логична. Вера нужна только тогда, когда предлагается что-то нелогичное, что-то в высшей степени абсурдное.

Тертуллиан заявил: «Я верю в Бога, потому что это абсурдно: credo quia absurdum , мой символ веры – абсурд».

Все верования абсурдны. Если вера очень логична, она не создаст внутри вас веры. Поэтому люди продолжают придумывать разные вещи.

Люди, в большинстве своем, трусы; они не хотят исследовать. И вместе с тем им не хочется говорить: «Я не знаю».

Тот президент теософского собрания, заявивший: «Я слышал об этом обществе», – не может сказать, что он не знает, у него не хватает храбрости даже на это. Чтобы признать свое невежество, нужна храбрость. Признать, что вы не знаете, – это начало подлинного знания. Но вы продолжаете верить, потому что эти дыры в вашей жизни должны быть заполнены, а вера легкодоступна.

На земле триста религий. Одна истина и триста религий? Один Бог и триста религий? Одно Существование и триста религий? И я не говорю о сектах – потому что в каждой религии имеются десятки сект, а в них – подсекты сект, и так далее. Если подсчитать все секты и все подсекты, то их будет три тысячи или даже больше.

Как могут продолжать существовать столько противоречащих друг другу верований? У людей есть определенная потребность – потребность не выглядеть невежественными. Как удовлетворить эту потребность? Собрать некоторое количество верований. И чем более абсурдно ваше верование, тем более знающими вы кажетесь, потому что никто, кроме вас, этого не знает.