Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Он говорит то, что думает, и говорит всерьез. Его ограниченное видение очень ясно. Это одно из самых прекрасных свойств ограниченного видения – оно обладает ясностью. Чем шире небо, тем меньше ясности; чем больше охват видения, тем меньше ясности.

Мое видение охватывает все. Видение Кришнамурти очень многое исключает, мое видение очень многое включает. Его видение – это лишь его видение. Мое же видение включает в себя видение Будды, Заратустры, Моисея, Махавиры, Мухаммеда и еще миллионов людей. И запомните: я не пытаюсь создать синтез. Я не пытаюсь выбирать то, что прекрасно в одном из них, и то, что прекрасно где-то еще. Нет, я принимаю любую традицию такой, какая она есть, – даже несмотря на то, что иногда она идет вразрез со мной, что иногда там есть нежелательные для меня вещи. Но кто я такой? Почему я должен привносить в это свой выбор?

Я принимаю любую традицию такой, какая она есть, не вмешиваясь в нее. Такого не делалось никогда прежде, и, возможно, не будет проделано снова в течение еще нескольких веков, потому что обладание таким всеохватывающим видением вызывает сильное замешательство. Рядом со мной вы никогда не можете быть ни в чем уверены. Чем дольше вы будете находиться со мной, тем в большей и большей степени будет исчезать почва у вас под ногами. Чем дольше вы будете находиться здесь со мной, тем больше и больше будет исчезать ваш ум, а вместе с ним – и вся уверенность.

Да, у вас будет прозрачность, но не будет уверенности.

В случае с Кришнамурти, во всем есть уверенность, полная уверенность. Он один из самых последовательных людей, когда-либо ступавших по земле, поскольку он обладает таким ограниченным видением. Если ваше видение очень ограниченно, вы непременно будете очень последовательным.

Вам не найти более непоследовательного человека, чем я, поскольку мне приходится предоставлять пространство для такого множества противоречивых точек зрения. Нет ничего общего между Бахауддином и Атишей, нет ничего общего между Ринзаем и Мухаммедом, между Махавирой и Христом. И, тем не менее, во мне все они встретились, во мне все они стали единым целым. И я не выбирал, я не вмешивался; я просто их всех переварил и усвоил.

Здесь возникает симфония совершенно нового типа. И я называю это симфонией, а не синтезом. В результате синтеза образуется нечто мертвое. При исполнении же симфонии все инструменты в оркестре играют вместе, в потрясающей гармонии.

Кришнамурти – музыкант, исполняющий соло на флейте. Я – оркестр; флейта принимается. Конечно, Кришнамурти не примет мой оркестр; он играет соло на флейте. И он играет прекрасно, я высоко ценю его. Я могу оценить его по достоинству, однако он не способен оценить по достоинству меня. Что он знает об оркестре? Мне известно о флейте все, потому что флейта – это часть моего оркестра, всего лишь маленькая часть. Но для Кришнамурти флейта – это все.

Не пытайся его защищать, в этом нет необходимости. Кришнамурти может защитить себя сам, он вполне в состоянии это сделать. Я могу понять его критическое отношение к саньясе. Удивительно было бы, если бы он ее не критиковал. Если Кришнамурти хочет меня действительно удивить, ему нужно прекратить критиковать моих саньясинов – это было бы нечто невероятное; для меня это стало бы настоящим шоком!

Но пусть старик продолжает, а вы, пожалуйста, продолжайте к нему ходить. Провоцируйте его. Просто садитесь в первом ряду и всякий раз, когда он будет критиковать саньясу, аплодируйте, смейтесь. И тогда он по-настоящему придет в ярость. Он – единственный в мире просветленный человек, который способен рассердиться. И это прекрасно. Я люблю и уважаю его – причем люблю и уважаю таким, каков он есть. Но он не может любить и уважать меня; и это я также могу понять.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Так же, как и у Кришны, Будды, Нанака и Иисуса, твое послание – любовь. Как твои саньясины, которых никто не понимает правильно, передают послание любви миру?

Кришна говорил о любви, равно как и Будда, Иисус, Нанак и Кабир – все они говорили о любви. Однако никто не говорил о любви так, как я. Их любовь очень бесплотна, абстрактна; их любовь совершенно не от мира сего. Их любовь – философская категория. То, как определяют свою любовь они, и то, как определяю свою любовь я, полностью различается. Я принимаю любовь во всем ее спектре, все ее цвета, всю ее радугу. Они же выбирают, они говорят: «Только голубой цвет является любовью, все остальные цвета – это не любовь». Или кто-нибудь говорит: «Только зеленый цвет – любовь, все остальные цвета – не любовь».

Они осуждают земную любовь, осуждают чувственную любовь, осуждают тело. И именно в этом состоит различие. Для меня любовь – это лестница. Одна часть лестницы опирается на землю – причем не только опирается, но по-настоящему укоренена в земле, – а другой ее конец прикасается к небесам.

Эти люди говорят только о другом конце. А поскольку они говорят лишь о другом конце, человек теряет возможность до него добраться, потому что нижняя часть лестницы отвергается, а добраться до верхней части можно, только используя нижнюю. Вы должны будете пройти по нижним ступенькам лестницы; в противном случае как вы достигнете верхней части?

Были также люди, подобные Чарваке в Индии и Эпикуру в Греции, которые верили только в нижнюю часть лестницы и отрицали ее верхнюю часть.

Я принимаю эту лестницу во всей ее целостности. Я принимаю грязь, принимаю лотос и принимаю все, что находится в промежутке. Поэтому я обречен на то, что все будут понимать меня неправильно. Духовные люди поймут меня неправильно, потому что будут думать, что я материалист – что я не верю в душу, что моя проповедь любви есть не что иное, как проповедь секса, что под именем любви я учу людей одной лишь сексуальности. Очевидно и то, что материалисты, эпикурейцы, чарваки тоже поймут меня неправильно. Они скажут, что мои разговоры о сексе и земной любви – это всего лишь ловушка, чтобы привлечь вас к несуществующим абстракциям – экстазу, самадхи, Богу.

Я буду понят неправильно и материалистами, и приверженцами духовности. И то же самое произойдет с моими саньясинами. Вы будете поняты неправильно везде – в любой культуре, в любом обществе, любой религией, любой идеологией. Находиться рядом со мной опасно; вас обязательно поймут неправильно. Вам придется принять это как факт вашего существования.

И причина ясна; это происходит потому, что никто в прошлом не принимал весь спектр. Я принимаю весь спектр, потому что для меня низшее и высшее не разделены, а представляют собой единое целое. Низшее содержит в себе высшее, а высшее содержит в себе низшее. Грязь – это непроявленный лотос, а лотос – это проявленная грязь. Я не осуждаю грязь, потому что осуждать грязь значит осуждать лотос. И я не осуждаю лотос, потому что, если вы осуждаете лотос, то грязь теряет все свое значение; тогда это просто грязь и ничего больше.