Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Находясь со мной, просто будьте чистым желанием – раскачиваясь со мной, двигаясь со мной, танцуя со мной, позволяя мне проникать в вас до глубочайшей вашей сердцевины, до глубочайшей сердцевины вашего желания, до самого источника. И тогда станет возможным нечто необъятное, нечто невероятное, нечто такое, чего вы не можете представить, – проникновение Запредельного внутрь вас, встреча земли и неба.

Ты спрашиваешь: «Зарождается ли оно вследствие наличия ума?»

Нет, ум – это преграда. Он позволяет желанию вытекать лишь крошечными струйками, а желание – это океан. Должен быть отброшен именно ум, а не желание; ум должен быть отброшен, чтобы у вас могло проявиться тотальное желание.

Еще ты спрашиваешь: «И как связано с умом присущее телу желание секса?»

Ум не отделен от вашего тела, он является внутренней частью тела. Вы отделены и от тела, и от ума. Вы – это трансцендентальная сущность, вы – свидетель и ума, и тела. Однако и ваш ум, и ваше тело – это одна и та же энергия. Тело – это видимый ум, ум – это невидимое тело. Тело – это внешний ум, а ум – это внутреннее тело.

Поэтому секс – это не только физическое явление. В значительно большей степени это рассудочное, психологическое явление, нежели физическое. На самом деле секс приводится в действие не физиологией, а вашей психологией. Физиология тоже участвует, но, по сути, секс приходит из внутреннего тела во внешнее.

Может быть, вы осознаете, а может быть и нет, поскольку вы совершенно не осознаете все то, что с вами происходит. Однако понаблюдайте: секс начинается в голове, в уме. А затем в это немедленно вовлекается тело, поскольку тело и ум не отделены друг от друга.

Физиологический секс тоже возможен. Именно это происходит, когда вы идете к проститутке; это физиологическое явление, просто облегчение для тела. Тело перегружено энергией, и вы не знаете, что с ней делать. Вам приходится каким-то образом выбрасывать ее, чтобы разгрузить себя и немного расслабиться, поскольку у вас слишком много энергии, а вы настолько нетворческие, что не знаете, что с нею делать.

Вы не можете тотально петь песню. Если вы сможете это сделать, то удивитесь тому, что энергия начнет исчезать в песне и становиться песней. Нет необходимости идти к проститутке. Но вы не можете танцевать, не можете играть на гитаре, вы такие нетворческие.

Проститутки будут существовать в мире до тех пор, пока человечество не станет более творческим. А сейчас на Западе, где «Движение за освобождение женщин» требует равенства во всем, появились даже мужчины-проститутки. Это было неизбежно – почему проститутками должны работать только женщины? Почему не может быть также и мужчин-проституток? Равенство так равенство.

Человечество лишено творчества. Вы замечали? Всякий раз, когда вы становитесь творческим, секс исчезает. Если вы рисуете и полностью поглощены этим, у вас не возникает никакого сексуального желания. Секс просто не переступает через порог вашего ума, его просто там нет.

Только в глубоком творчестве люди пребывают в безбрачии, другого пути нет. Ваши святые, так называемые святые, не пребывают в безбрачии – ведь они такие нетворческие, что этого просто не может быть. Это невозможно, это просто противоречит энергетической науке. Они ничего не делают, сидят в храмах и ашрамах, повторяют Рам-Рам, Рам-Рам или просто тупо играют со своими четками – как они могут быть в безбрачии? Как с ними может случиться брахмачарья ? Она случается лишь тогда, когда всю вашу энергию забирает творчество и у вас внутри не остается никакого энергетического напряжения.

Поэты, художники, танцоры, музыканты в большей степени могут быть в безбрачии. Я не утверждаю, что все они пребывают в безбрачии, я говорю, что всякий раз, когда поэт является поэтом, он может быть в безбрачии, поскольку поэт не является поэтом двадцать четыре часа в сутки. Очень редко можно найти поэта, который двадцать четыре часа в сутки остается поэтом. Тогда он становится видящим, становится риши , тогда он перестает быть обычным поэтом.

Именно благодаря людям, двадцать четыре часа в сутки остававшимся поэтами, родились такие величайшие поэтические произведения, как Упанишады, Коран и Гита. Это не обычная поэзия. Обычные поэты бывают поэтами лишь время от времени, в остальном же они обычные люди, – а может быть, и гораздо хуже, чем обычные люди. Обычные художники лишь время от времени бывают художниками.

О великом индийском поэте Рабиндранате рассказывают, что всякий раз, когда к нему приходило творческое настроение, он запирал двери и сутками скрывался у себя в комнате – на трое или четверо суток. Ни еды, ни ванны – он вообще не выходил из комнаты. Только после того, как его энергия перетекала в творчество, и он сбрасывал то, что накопилось, он открывал дверь и выходил. И все люди, видевшие, как он выходит из комнаты после четырех дней без еды и в полном погружении в творчество, замечали, что лицо его изменилось. Он выглядел так, будто вернулся из другого мира. Он выглядел нежным, как цветок розы, таким прекрасным, таким женственным, таким грациозным, с таким благоуханием будды. Но это благоухание окружало его лишь в течение нескольких часов, а затем исчезало. И это творческое настроение могло не приходить к нему месяцами.

Поэты лишь время от времени бывают поэтами. И когда вы читаете стихотворение целиком, все стихотворение также не является стихотворением. Подлинная поэзия – лишь несколько строк, разбросанных тут и там; остальные строки поэт просто придумал, они не снизошли на него.

Великий поэт Кольридж умер. После него осталось сорок тысяч незавершенных стихотворений. При жизни его много раз спрашивали: «Почему вы не завершаете эти работы? Они так невообразимо прекрасны, и не хватает лишь одной строки. Просто добавьте одну строчку, и стихотворение станет законченным».

Но Кольридж всегда отказывался. Он говорил: «Я не закончу его, пока это не придет свыше. Я не сделаю этого. Эти строки пришли свыше, я лишь записал их. Я не писатель, не автор, я лишь стенографист; я просто записал нечто, продиктованное свыше. И эта строка отсутствует. Я не могу ее добавить, поскольку много раз пытался это сделать, но всегда терпел неудачу. Строка выглядела такой уродливой, такой неподходящей, такой мирской, такой заурядной. В ней не было яркости, света».

Когда Рабиндранат впервые перевел на английский свою замечательную книгу «Гитанджали», он немного беспокоился, получился перевод или нет. Во-первых, английский не был его родным языком. А во-вторых, одно дело – переводить прозу, это легко. Переводить же поэзию очень трудно, тем более переводить поэзию с такого поэтичного языка как бенгали. Весь этот язык очень поэтичен, он источает аромат поэзии.