Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Лишь немногие из нас готовы признать, что травмированы и нуждаются в исцелении. Но еще меньше людей смогут сказать, что не имеют абсолютно никаких симптомов травмы, например, из тех, что перечислены в таблице 3. Отсюда не следует, что любое отклонение от нормы является травматическим симптомом, но, тем не менее, во многих случаях это именно так. Выходит, все мы (или почти все) так или иначе травмированы. Питер Левин, терапевт психических травм, утверждает, что травмы живут в каждом из нас и при этом могут годами никак себя не проявлять [514]. В доказательство он приводит результаты различных исследований:

• сорок процентов американцев за последние три года пережили травмоопасное событие;

• от семидесяти пяти до ста миллионов американцев в детстве подвергались насилию или сексуальным домогательствам;

• тридцать процентов замужних американок и тридцать процентов беременных подвергались избиениям со стороны своих мужей и партнеров, что, разумеется, травмировало и плод;

• от насилия или в войнах пострадал почти каждый житель планеты;

• под удары стихийных бедствий попадало бесчисленное множество человеческих сообществ;

• травмы – это основная причина психических расстройств, в том числе столь распространенных депрессии и тревожности.

Есть и другая причина поверить во всеобщую необходимость исцеления. В главе 14 мы писали о том, что Великое Падение было спровоцировано травмами, накопившимися вследствие климатических изменений и жестокой борьбы за истощающиеся ресурсы. В результате в Северной Африке и Передней Азии зародились и возвысились доминаторские цивилизации, которые за следующие несколько тысячелетий сумели распространить травмы на весь остальной мир. Наша духовная дисгармония, выливающаяся в войны, иерархию и жесткую конкуренцию в обществе, гендерную дискриминацию, подавление сексуальности, – это часть наследия тех времен. Стремление сбежать прочь от горестей этого мира к власти, деньгам и авторитету – все это попытки заполнить разверзшуюся внутри нас пропасть [515]. Эти явления настолько укоренились в нашей повседневной жизни, что теперь мы считаем их нормой. Мы уже не понимаем, что именно травмы так искажают нашу истинную природу.

Впрочем, Питер Левин описывает ситуацию несколько по-другому. Он полагает, что приоритет, который нынешняя культура отдает познающему рассудку – это следствие разрыва между ним и более примитивными инстинктивными и эмоциональными составляющими нашего «Я». А поскольку эти связи нарушены, мы больше не способны почувствовать себя частью целого – природы, семьи и так далее. Здесь П. Левин как раз и видит корень всех травм, причину нашего вечного одиночества, взаимного недоверия, зависти, борьбы и постоянных войн. Чтобы вновь стать по-настоящему человечными, вернуться к любви и заботе друг о друге, мы должны воссоединить три ныне разрозненных составляющих нашего триединого разума. Левин пишет следующее: «Окончательная цель нашей эволюции, долгого пути от животного к человеку – именно в этом превращении, в полной реализации всех заложенных в нас возможностей. Мы можем быть и жестокими воинами, и любящими родителями, и кем угодно еще» [516]. Кроме того, слияние воедино осколков нашего разума должно открыть нам доступ к новым состояниям сознания [517].

Наша культура в принципе отвергает существование травм. В этом – одна из основных причин, мешающих нам признаться в собственной травмированности. Этакий коллективный синдром отрицания. В результате мы чувствуем, что буквально сходим с ума; врачи из-за отсутствия видимых причин беспокойства будут ставить нам диагноз «ипохондрия», друзья и родственники станут побуждать нас к деятельности, несмотря на нашу эмоциональную неготовность к этому. Поэтому мы и избегаем исцеления, направляя всю силу рационального разума на подавление и отрицание симптомов. Но, говорит Питер Левин, в данном случае разум оказывает нам плохую услугу [518].

Если мы будем и дальше жить, не прислушиваясь к мягким убеждениям внутреннего «Я» повернуться к травме лицом, наша сила из показной и иллюзорной станет реальной. Но вместе с тем будет разрастаться и травма, все более укрепляясь и укореняясь в наших душах. При этом внутренние напряжения, пойманные в сети нервной системы, постепенно превратятся там в бомбы замедленного действия и застынут в ожидании малейшего толчка… Истинная же смелость – не в отрицании и подавлении, а в открытом признании травматических переживаний.

Большинство людей чувствуют, как все их существо – физически, эмоционально и даже сознательно – противится заглянуть в тот уголок самих себя, где притаилась травма. Противится так, будто бы это – ящик Пандоры. Нам кажется, что легче оставить все, как есть, ведь вступление на путь исцеления требует концентрации воли и сознательных усилий. Нужна немалая смелость, чтобы нырнуть в темный омут собственной души, на дне которой может поджидать эмоциональная боль. Требуются терпение и настойчивость, чтобы дождаться, пока исцеление принесет плоды – ведь подсознание прячет травматические воспоминания весьма глубоко и надежно и изобретает множество способов отвлечь от них внимание. Но польза от исцеления стоит любых усилий. Исцеление не только несет освобождение от телесных и душевных недугов – оно открывает возможности, о которых мы прежде и не мечтали. Оно дарит достоинство и уверенность в себе, смелость и силу. С исцелением приходит понимание того, кто мы есть на самом деле, и освобождение от эгоистической потребности в деньгах, власти и почете. Вместе с алко– и наркозависимостью исцелившегося человека покидает нездоровая жажда материальных благ. Зарастают эмоциональные раны, уходит раздражительность. Исчезают агрессия, жестокость и тяга к насилию, уступая место миру – с собой и со вселенной. Исцелившись, мы открываемся навстречу творческой деятельности и переменам к лучшему.

Питер Левин утверждает, что исцелившись и высвободив сдерживаемую травматическую энергию, «мы сможем достичь небывалых прежде высот мудрости и мастерства. Излеченная травма – это бесценный подарок, ведь, исцеляясь, мы вновь окунаемся в общий поток бытия с его приливами и отливами, несущими сострадание, гармонию и любовь». Для наглядности он рисует образ дерева с поврежденным стволом, которое затягивает свою рану причудливыми каповыми наростами и обрамляет ее молодыми ветвями, изогнутыми неповторимым образом. «Именно то, как дерево справляется с болезнью или увечьем, придает ему утонченную индивидуальность и красоту» [519]. Целительница Сандра Ингерман пишет: «Чтобы слить свою жизнь с жизнью вселенной, прежде всего нужно отказаться от понятия силы как личной власти. Единственная подлинная сила в мире – это сила природы. Только она может трансформировать один вид энергии в другой, даже энергия болезни преображается под ее действием… Обладая истинной силой, можно научиться превращать страдание в радость» [520].