Бхагаван Раджниш (Ошо) - Глубочайшее доверие к жизни

Наконец, наступил знаменательный день, когда он все-таки отважился написать ей записку, приглашая поужинать с ним в ресторане.

– Буду рада поужинать с тобой, – сказала она, подойдя к его столу в офисе с открытой планировкой, чтобы дать ему ответ лично, от чего он вспыхнул от удовольствия.

Вечером в ресторане он спросил у Дебби, что бы она хотела заказать, и она, внимательно изучив меню, сказала:

– Я буду суп из плавника акулы, утку по-пекински с яблоками, запеченными в тесте, немного молочного поросенка, рыбу на пару и еще несколько свежих манго.

Подсчитав в уме, сколько все это будет стоить, Дэвид пришел в ужас – это были самые дорогие блюда в меню, которые больше подходили для свадебного застолья, чем для обыкновенного ужина на двоих.

– Т…т…ты и дома так ешь? – запинаясь, спросил он, снова заливаясь краской.

– Нет, – ответила Дебби. – Но ведь дома никто и не жаждет переспать со мной.

В глубине, в подсознании, все не так, как на поверхности. И то, что таится в глубине, почти всегда диаметрально противоположно тому, что на поверхности.

Ты говоришь: «Меня не интересует ни истина, ни медитация, ни Бог, ни нирвана, ни саньяса, ни тому подобное. Почему?»

Тогда почему возникает этот вопрос? Откуда это «почему?» Это и есть поиск истины! Ты хочешь знать, почему – это твое стремление к истине. Но ты хочешь уклониться, ты хочешь притвориться, что тебе неинтересно. Это позволяет тебе чувствовать себя в безопасности, оставаться в стороне, не брать на себя никаких обязательств. А то, что происходит здесь, – это обязательство, вовлеченность.

Саньяса – это обязательство, вовлеченность, принимая саньясу, вы рискуете жизнью ради поиска. Вы отправляетесь в неведомое, оставляя известное и знакомое. А это небезопасно, нет никакой уверенности, никаких гарантий. Приходится доверять, осознавая, что можно не вернуться назад, на старое место. Как знать? Новое место может быть лучше, а может быть и хуже – и что тогда? Если нельзя будет вернуться на старое надежное место, а новое место окажется не таким, каким ты его себе представлял, – что тогда? Этот страх парализует. И ты начинаешь внушать своему сознательному уму мысль: «Меня не интересует истина».

Но она тебя интересует . Тогда ты начинаешь внушать себе мысль: «Меня не интересует медитация». Но она тебя интересует . Именно потому, что тебе все это интересно, ты придумываешь, что тебе неинтересно. Ты боишься своего интереса. Интерес возникает незаметно, как маленькая волна, которая постоянно нарастает. И ты боишься, тебе страшно. Возможно, ты попал сюда случайно – что-то услышал обо мне от приятеля или встретил саньясина в оранжевых одеждах в аэропорту или еще где-нибудь, и тебе просто стало любопытно.

Но запомни: в аэропорту были тысячи других людей – им не стало любопытно, а тебе стало. Наверное, в твоем подсознании было нечто такое, что откликнулось при виде этого человека в оранжевом. Ты услышал мое имя, и тебе стало любопытно. Его слышали миллионы людей, но оно не вызвало у них любопытства. А ты его услышал, и тебе стало любопытно – что-то проникло в глубь тебя, имя пробудило в тебе какое-то глубоко сокрытое желание, стремление.

Ты пришел сюда, не вполне осознавая, зачем. Но я знаю, почему ты пришел сюда, – тебя интересует истина, Бог, медитация, самадхи, саньяса! Берегись!

Шестой вопрос:

Пустой белый стул парит,

Божественные слова

Сливаются с божественной тишиной…

Ошо, куда ты уходишь каждый день рано утром?

Ты можешь пойти со мной. Только так ты сможешь узнать, куда я ухожу. Я ничего не могу об этом сказать – все, что я скажу, будет неправдой. Но я могу пригласить тебя: я – открытое приглашение, я – манящая дверь. Войди в меня.

В те моменты, когда я с вами, я нахожусь у самого истока всего сущего. Если вы сможете сонастроиться, прийти в гармонию со мной, вы тоже окажетесь у самого истока. Вы ощутите вкус Дао, Дхаммы, Бога, или как еще вы это называете.

Я перед вами. И тем самым перед вами открыта великая дверь. Вы можете перейти от ложного к истинному, от звука к тишине, от преходящего к вечному. Вы можете перейти от жизни и смерти к тому, что не знает ни жизни, ни смерти, – к тому, что бессмертно.

Те моменты, когда я с вами, не предназначены для передачи вам какого-то учения – у меня его нет. Я не учитель, я мастер. Учитель учит, мастер же просто открывает доступ. Учитель говорит об истине, а мастер сам является истиной. Учитель пытается дать вам представление о том , а мастер сам является тем .

Это сатсанг, это причастие.

Да, если вы пойдете со мной, если вы не будете со мной спорить – а именно в этом ваша ошибка, – если вы не будете размышлять, правильно или нет то, что говорит этот человек… Потому что все, что я говорю, не правильно и не неправильно. Все, что я говорю, – лишь прием, гипотетический способ подвести вас ближе ко мне. Все, что я говорю, – это игрушка, позволяющая вовлечь вас в игру со мной.

И иногда в этой игре, когда вы увлечены игрой, когда вы полностью поглощены ею, вы входите через меня. Эти моменты невозможно создать непосредственно, их можно создать только косвенным путем. Я создаю поле Будды, ситуацию, условия – условия, в которых вы, сами того не осознавая, переноситесь в иной мир.

И многие из вас уже переносились, многие из вас уже были там – это происходит каждый день. Не спрашивайте меня, куда я ухожу. Вначале я должен прийти к вам, потому что я должен отвести вас туда. И я прихожу к вам посредством слов – потому что это единственный способ к вам прийти. А если я должен отвести вас в иной мир, я должен к вам прийти. Я должен взять вас за руку. Язык – это единственное известное вам средство общения, поэтому я и говорю.

Но когда я говорю с вами – даю вам свою руку, использую ваш язык, чтобы быть с вами, – вы в свою очередь должны использовать мой язык, чтобы быть со мной. Вы тоже должны дать мне свою руку. Мой язык – тишина. Ваш язык – звук, а мой язык – тишина. Если я говорю с вами, а вы молчите, значит, ваша рука в моей руке. Но если я говорю, а вы в это время продолжаете свой внутренний диалог, тогда моя рука остается протянутой, но вы не даете мне своей руки.

Когда я говорю, вам не нужно говорить. Я делаю это за вас и за себя. Вы можете молчать. Мой язык – молчание. Иногда я говорю на вашем языке, а вы должны говорить на моем.

Когда я говорю, и вы слушаете без единой мысли в голове – вы вдруг переноситесь! Пуна исчезает, окружающие вас люди исчезают. Да, наверное, именно это и происходило…

Ты говоришь:

«Пустой белый стул парит,

Божественные слова

Сливаются с божественной тишиной…

Ошо, куда ты уходишь каждый день рано утром?»