Оле Нидал - Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

Голландия

По пути в Голландию из-за сильного сквозняка заболела Ханна. Во время первого события – посвящения в Карма Пакши она чуть не падала от боли. Кармапа прижал ее к себе, сильно подул вдоль спины и затем во время посвящения заставил ее максимально подробно переводить поучения о Великой печати. Лучшей помощи придумать было нельзя, и она считала это одним из величайших своих очищений.

Однажды во время прогулки один бородатый лама весьма интересно продемонстрировал настоящую равностность. Его обязанностью было держать Черную корону во время церемоний Кармапы. И тут ему, наверняка впервые в жизни, попался порножурнал с очень четкими снимками крупным планом. Я внимательно наблюдал за ним и проверял его реакцию: лама методично листал страницу за страницей, не меняя скорости. Кому-то нравятся такие журналы, кому-то нет, но обычно люди рассматривают что-нибудь более пристально или даже листают обратно. Для него же, видимо, все было таким же чистым, как Будды в любовном союзе, изображенные на живописных свитках. Он не выказал ничего личного – ни влечения, ни смущения.

Германия

Кармапа проводил церемонии Короны, и через неделю мы поехали через Виттен в Кенигштейн. Франкфуртский Союз подготовил большую встречу. Среди примерно 1000 посетителей было много знаменитостей и один журналист большой газеты в плохом настроении. Ему не понравилось, как Кхенпо в классическом ученом стиле объяснял смысл церемонии Короны – и потом в статье он потешался над тибетцем, как мог. Мы жалели, что все событие представили в таком глупом свете, но нам тоже было смешно. Над всем напыщенным и протокольным время от времени надо подшучивать, а он делал это профессионально. Кармапа тоже смеялся, когда ему перевели статью.

Кармапа дает посвящение, слева Цультрим Намгьял

Над всем напыщенным и протокольным время от времени надо подшучивать, а он делал это профессионально.

После церемонии тибетцы завели важные знакомства, чтобы помочь своим соотечественникам в изгнании. Затем Кармапа и Джамгён Конгтрул Ринпоче улетели в Берлин.

Наши друзья Фриц и Лиза взяли всю компанию жить к себе в дом в Кенигштейне, и, поскольку Фриц много практиковал дзэн, я научил его особенной медитации на Кармапу. Франкфурт показался всем неопределенным, без ясной вибрации, на которой можно было бы основываться и что-то строить. Здесь было иначе, чем в Пруссии, у швабов или баварцев. Мы учили и завязывали контакты для блага тибетских беженцев.

Ханна осталась заботиться о делах, а мы с Куртом повезли лам, которые участвовали в церемонии Короны, через так называемую «восточную зону». Монахов потрясла стена и «мертвая зона», и они облегченно вздохнули, когда мы приехали в Западный Берлин. Даже воздух там казался другим.

В этом разделенном историческом городе Кармапа стал гуру для хиппи. Церемонию Короны проводили в турецком гетто, а в зале сидели одни длинноволосые «дети цветов». Кармапа был очень открыт всем присутствующим, принимал их похвалы. Прибежище получили несколько сотен человек. Потом публично и настойчиво Кармапа потребовал, чтобы в наших центрах не было никаких наркотиков и политики. Для Берлина это было как раз то, что нужно.

Кармапа во время благословения в Берлине

Ханна повезла группу в Австрию. Они ехали в арендованной машине, совершенно маломощном «Форде Транзите», а Кармапа постоянно просил ее всех обгонять и ехать быстрее, с чем этот мотор модели «Газонокосилка», однако, справиться не мог.

Когда мы с Куртом приехали в Вену после вечерней лекции, зазвонил телефон. У Валли из Гамбурга были новости. Принимавший Калу Ринпоче богатый хозяин дома пригласил всех буддистов Северной Германии на общую встречу. У него было письмо, в котором Калу Ринпоче предлагал организовать в этом доме центр римэ. Прежде я уже просил Ринпоче этого не делать, и, когда тот человек и его жена вообще не появились во время визита Кармапы – явный признак чувства вины, – я понял, что они что-то задумали. Я побежал к Кармапе и спросил, должны ли его ученики теперь стремиться обрести высокий общественный статус. Стоит ли нарушать связь с ним ради получения красивого нового дома для практики? «Нет, – сказал Кармапа. – Это надо остановить».

Я запрыгнул в машину. Автобан был свободен, и к утру я приехал в Гамбург – как раз в нужный момент. Наши друзья, тогда не посвященные в тонкости тибетской политики, были уже готовы сказать «да». «Ученики Кармапы в этом участия не принимают», – сказал я. Холодный ветерок пробежал по залу. Хозяин дома вспылил и начал что-то говорить, но я прервал его: «В Великом пути можно смешивать все, а в Алмазном пути – нет. Для вас, гелугпинцев, это значит немного, но в Кагью мы должны сохранять свою передачу в чистоте. Сейчас ученики Кармапы перейдут вместе со мной в соседнее помещение». Люди переходили один за другим, как только переваривали свое «несектантство». Они пришли, потому что я был их учителем; осталось всего трое или четверо. Потребуется еще некоторое время, прежде чем многие поймут, что значит популярный термин «римэ». Смысл его заключается в том, чтобы заниматься своими практиками, уважая богатство других школ.

Центр, в котором на Калу Ринпоче разозлился монах Тхеравады, не улучшил своих вибраций. Я еще чувствовал себя немного ответственным за это место, потому что несколько лет назад основал здесь группу. Им нужны были сильные, хорошие энергии. К тому же этот проект был очень дорог сердцу моего австралийского издателя. Само собой, Кармапа мгновенно поднял все на свой освобожденный уровень. В один из сияющих осенних дней он под открытым небом дал посвящение в Освободительницу, провел церемонию Короны и вымел таким образом все помехи.

Наутро Кармапа, Джамгён Конгтрул Ринпоче и несколько монахов уезжали в Мюнхен. Я повез их сам, потому что на организацию автобуса не было времени. Нас ожидал известный учитель дзэна граф фон Дюркхейм и еще много людей, интересующихся духовными вопросами. Они собрались в огромном доме на окраине города. Должно быть, в прошлой жизни я уводил у них подруг или воровал лошадей, точно не знаю, – но несколько лет ревнивые люди из этого города придавали моей жизни дополнительную остроту. Вот что больше всего удивляло: самыми недовольными всегда были те, кому я очень помог, когда они были на самом дне. Знай они, что мой ум йогина полностью отфильтровывает неловкие воспоминания, – им не пришлось бы считать меня врагом.