Оле Нидал - Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

Мустанг

Рейс из Покхары в Мустанг не сравнится ни с чем. В кристально чистом воздухе высочайшие горы мира кажутся такими близкими, что их хочется потрогать. За ними лежат высокогорья Мустанга, а это уже настоящий Тибет. Когда в XVIII веке эту территорию заняли гуркхи, китайцам пришлось оставить ее в покое.

Пилот знал свое дело. Несмотря на сильные порывы ветра, ему со второй попытки удалось попасть на узкую летную полосу возле Джомсома – столицы Мустанга. Как это обычно бывало на тибетской земле, нам все казалось родным. В разреженном воздухе пять традиционных цветов, в которые здесь выкрашено все, сияли необычайно ярко. Крыши домов были плоскими, и всюду попадались мантры, высеченные на камнях. Только многочисленные непальские солдаты были здесь не к месту. Они совсем не вписывались в пейзаж Центрального Тибета.

Утром мы заказали вьючных лошадей для второй половины группы. Мы надеялись, что они будут лучше тех, что достались нам. Одна так брыкалась, что мы вернули ее владельцу, еще не успев заплатить. Грузы мы распределили между собой, учитывая силу каждого. Пеший подъем вдоль реки под палящим солнцем оказался нелегким делом. Вскоре люди проклинали каждую выкуренную в прошлом сигарету и каждый лишний грамм жира.

Испытание на прочность

Демонстрация «купальников»

Помимо всего прочего, это было испытанием нашей силы воли. Особенно нас впечатлил чрезвычайно образованный приятель из юго-восточной Германии. Страдая лишним весом и аллергией на лошадей, он находился на ранней стадии терминального состояния и издавал зловещие хрипы, как старый поезд. Однако через несколько дней он завоевал всеобщее уважение.

За стремительной горной речкой лежала живописная деревня Кагбени. Ближе к тибетской границе подойти было нельзя, и мы решили здесь заночевать. Мы находились на этой территории по приглашению Цечу Ринпоче и потому вынуждены были играть по правилам. Идти дальше на север было не время. Кхампы, которые жили в этой местности, часто нападали на китайские оккупационные войска в Тибете, и в 1968 году мы с Ханной даже подумывали изучить медицину, чтобы им помогать. Здесь, как и везде, где закон не действует, царила неразбериха. Например, местные застрелили пару хиппи, приняв их за шпионов. В начале семидесятых гуркхи охотились за одним генералом из кхампов по имени Вангчуг. Он скрывался то в одной долине, то в другой, пока не вышел к индийской границе – и там ему сразу присвоили высокий военный чин. В Индии кхампы пользуются большой популярностью. Пока в индийских десантных войсках и спецназе служат тибетцы, местные офицеры могут расслабиться, занимаясь менее рискованными делами. Генерал Вангчуг со своим подразделением чуть не прорвался к границе, но их остановили боевые вертолеты, начиненные бомбами. Многие не простили этого непальцам. Зато коммунистический Китай и его клиенты были довольны.

При свете дня мы как следует рассмотрели Кагбени. Поселок одновременно и восхитил нас, и опечалил. На первый взгляд в нем сохранилась атмосфера прошлого. Нас окружали ступы и разноцветные мантры. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что и сами здания, и все украшавшие их традиционные рисунки давно находились в запущенном состоянии. Никто ни о чем не заботился; вскоре здесь останутся одни развалины. Как обычно, меня тревожил тот факт, что лишь единицы из «традиционных» буддистов воспринимают карму как возможность что-то изменить. Обладая слабым воображением, люди относятся к ней как к неотвратимой судьбе. Наше знание о причинно-следственной зависимости обязывает нас создавать самый лучший из всех возможных миров, но большинство попросту видит в ней оправдание для своей пассивности и готово мириться с чем угодно.

Никто ни о чем не заботился; вскоре здесь останутся одни развалины.

Пусть мир все чаще заявляет, что внутренний покой и хорошие манеры свидетельствуют о слабости, – вместо того чтобы прятаться от него, эти люди могли бы очень простыми действиями сохранить свою глубокую культуру. Для начала хорошо было бы учить детей родному языку. Затем стоило также законсервировать важные святыни и ограничить пьянство – тогда они не превратились бы в еще одно безродное племя, затерянное в Центральных Гималаях. Вскоре настал День Просветления Будды, когда все это разложение предстало в более жесткой перспективе.

Все побрели вверх по бесконечному склону

Мы взяли с собой пятерых или шестерых носильщиков с ближайшей водяной мельницы, предложив им больше денег, чем они заработали бы у себя, – и даже эта сумма не превышала доллара в день на человека. Нет пользы в том, чтобы усиливать инфляцию местной экономики. Затем все побрели вверх по бесконечному склону. Нашей целью в тот день был монастырь школы Сакья, самый крупный в том районе. То была последняя остановка перед храмом Чумиг Гьяца – местом, где «горят земля, вода и камень». Индусы называют его Муктинатх, и это одна из старейших святынь Гималаев. Природа по пути была настолько красивой, что мы просто онемели. Разнообразие форм и красок выгодно отличало пейзажи Мустанга от монохромного Центрального Тибета. Решив подняться к необычно расположенному монастырю по крутому склону горы, чтобы срезать угол, мы получили специфическое благословение: перемахнув через последний камень, попали в толпу местных женщин.

Они представляли собой замечательную смесь красоты, царственной стати и дикости. В руках они несли тексты мудрости Алмазного пути. Руководитель монастыря явно был хорошим йогином, способным пробуждать в людях их потенциал. Пока в главном зале продолжались ритуалы, мы обменивались с ним опытом многих лет обучения Дхарме на Востоке и Западе.

Дикие красавицы

Как только мы обосновались в небольшой гостинице, приехали еще семнадцать друзей. Они выступили из Джомсома форсированным маршем и ухитрились догнать нас за один день. Томек в этой ситуации просто превзошел себя. Сначала он буквально вынудил руководство аэропорта дать группе разрешение на вылет, а затем заставил пилота поднять самолет. Приземлившись, они нашли всех лошадей и носильщиков, которых мы за ними прислали. По пути Томек носился по тропе туда и обратно, помогая всем во всем, – такова его натура. Теперь им требовалось несколько сильных мужчин. На последнем склоне две женщины так обессилели, что больше не могли идти.