Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

В 1848 году Pio Nono согласился ввести в Папской области конституцию с избираемой палатой представителей. Но когда австрийцы двинулись в сторону Итальянского полуострова, папа, надеясь избежать войны с другой католической страной, призвал народ хранить верность своим господам. Тем временем Гарибальди вместе с союзниками собрал армию, готовую сражаться за единую Италию. Экономическое положение ухудшалось; премьер-министр папы погиб от ножевых ранений. Когда войска Гарибальди вошли в Рим, папа в одежде простого священника бежал – повозка доставила его в Гаэту, крепость неподалеку от Неаполя.

Враждебное отношение Пия IX к объединению Италии было великим препятствием для политического разрешения проблем. Люди на полуострове говорили на разных диалектах, между отдельными областями существовали конфликты, так что было рано стремиться к такому национальному самосознанию, которое существовало, скажем, во Франции. Местные вожди желали объединиться под духовной властью папы, передав управление премьер-министру и парламенту. Pio Nono считал, что Римом должен править он сам , и это заводило переговоры в тупик. В июле 1849 года, когда Франция захватила Рим, папа снова обратился за помощью к банку Ротшильда. В Париже император Луи-Наполеон просил предоставить папе кредит. Но Джеймс Ротшильд «поднял вопрос о положении евреев в Папской области и поставил условие: сначала папа выпустит евреев из гетто, и только потом можно будет вести разговор о займе», как о том пишет Кертцер.

Папа послал Ротшильду письменное обещание через своего нунция в Париже. Он желает только блага евреям в Папской области, говорил папа, и надеется, что скоро издаст указ об отмене гетто. Но, добавил он, было бы некрасиво – и даже невообразимо – прямо связывать заем с таким указом [90].

В январе 1850 Ротшильд согласился предоставить папе заем в 50 миллионов франков. 12 апреля Pio Nono вернулся в смирившийся Рим, желая править древним городом. Но он не выполнил то, что обещал своему кредитору. Более того, он как будто стал более правым и восстановил жесткий контроль над еврейскими гетто, какой был раньше [91].

В то время как он занял неудачную позицию в борьбе за судьбу Италии, Пий IX начал пользоваться популярностью за пределами Апеннинского полуострова. Тронутые судьбой изгнанного папы, католики из аристократических семей Парижа возродили средневековую традицию лепты Петра (скажем, в Англии в давние времена каждый дом платил подать в один пенни в пользу сидящего на престоле святого Петра) [92], чтобы оказать прямую поддержку окруженному врагами Pio Nono . В 1849 году американские диоцезии собрали $25,978,24 тысячи «в утешение Его Святейшества» [93]. Архидиоцезия Нью-Йорка собрала $6200, а Филадельфия – $2800. Католическое население (численностью около 1,4 миллиона) возносило молитвы за папу, чьи злоключения делали его особенно близким для их сердец. Помогая ему, они оказывали помощь церкви и вере [94].

Пий IX поставил секретарем государства смышленого молодого диакона из неапольской семьи, обладавшей хорошими связями. Хотя Джакомо Антонелли не был даже священником, папа настолько ценил его умения, что сделал его кардиналом, а это вызвало зависть других князей церкви. Высокий, худой и «чертовски ловкий» (по язвительному выражению одного летописца) Антонелли трудился под прикрытием пестрой личности Пия IX. У кардинала был брат-банкир, который помогал устанавливать деловые связи за пределами Италии. Антонелли, занимавшийся финансами папы посреди бурных политических изменений в Европе, реструктурировал долг Святейшего престола, разделил бюджеты папского двора и Курии и ввел более строгую бухгалтерскую отчетность в Папской области [95]. Он сделал своего брата главой банка папы. Один негодующий историк назвал Антонелли «жадным человеком» [96]. Другой его брат стал главой монополии на импорт зерна в Рим. «Братья Антонелли фиксировали цены на зерновые, так что они вместе со своими агентами накопили немалое богатство… это был один из последних случаев вопиющего непотизма при папах», – пишет Энтони Родс. Pio Nono , говоря об Антонелли, называл его «мой Варавва» [97].

В 1857 году Антонелли использовал лепту Петра как обеспечение нового займа у Ротшильда. Несмотря на это Пий отказался распорядиться о возвращении шестилетнего еврейского мальчика Эдгардо Мортары, которого полиция отняла у родителей в Болонье, после того как служанка заявила, что она совершила крещение ребенка, когда он оставался один и был серьезно болен. Его поместили в Дом катехуменов (изучающих вероучение) и представили папе. Пий IX брал мальчика с собой «на аудиенции, где он играл с ним в прятки, прячась за своим облачением» [98].

Международная пресса кипела от возмущения; Пий запугивал лидеров еврейских общин на аудиенции, когда они умоляли его вернуть мальчика в семью. «Благодать Божия велит мне исполнять мой долг, и я скорее готов лишиться всех моих пальцев, чем отступить от него», – заявил папа. Мальчика взяли в семинарию. Став священником, Мортара почти забыл о своей семье. Будучи уже взрослым человеком, он встречался со своими родственниками, но так и не смог с ними окончательно примириться. (Он умер в 1940 году в монастыре в Бельгии, дожив до восьмидесяти восьми лет.) То, как папа поступил с семьей Мортары, вызвало парадоксальную реакцию во многих странах. «Даже его критики, раздраженные его упрямством и не ценящие его логичного ума, признали, что его невозможно не любить, – отмечает историк папства Имон Дюффи. – Он был доброжелательным человеком без претензий, весь в крошках нюхательного табака». Когда через много лет умер его враг граф Кавур, папа назвал его «истинным итальянцем» и сказал: «Бог, несомненно, простит его, как мы его прощаем» [99].

В 1860 году коалиция Пьемонт-Сардиния Кавура вступила в союз с южными национальными силами Гарибальди, так что сторонники Рисорджименто захватили две третьих Папской области. Гарибальди, который некогда работал на производстве свечей на Стейтон-Айленд, сделался героем Америки. «Новое рождение Италии – это величайшее событие современной эпохи», – говорил специалист по Данте Чарльз Элиот Нортон. «Требование платить лепту Петра напоминает нам о времени крестоносцев, – холодно писала газета New York Times. – Но сегодня Святейший престол атакуют именно католики – католики юга и севера» [100].

Из благожелательного деспота Пий превратился в реакционного монарха. Он нанес ответный удар (не упоминая прямо Кавура, Гарибальди или республиканцев) [101]в своем эдикте от 1864 года Syllabus , «Перечень главнейших заблуждений», где он пытался приструнить нарождающуюся европейскую демократию. Гарри Уиллс назвал Syllabus «великим, хотя и в своем безумном стиле», документом, поскольку там говорится, что папа никогда не «примирится с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией и никогда их не примет» [102].