Джейсон Берри - Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов

Но в последнее свое десятилетие Иоанн Павел нанес урон своей репутации защитника прав человека, когда отказался должным образом отреагировать на скандалы, связанные с растлителями детей среди духовенства, и признать, что церковная культура пропитана сексуальными преступлениями. Бенедикт XVI сохранил верность традициям ватиканского правосудия, согласно которым не принято наказывать епископов, замешанных в сексуальных преступлениях или в их сокрытии. Отказавшись применять строгие меры и судить самых отъявленных преступников из епископов, Бенедикт тем самым продемонстрировал свою верность юридической практике Ватикана. Канцелярии Ватикана обычно одобряют финансовые решения епископов. Данная книга в основном и посвящена именно этому вопросу, как функционирует юридическая система Ватикана.

Нам надлежит рассмотреть ряд имущественных и финансовых решений, которые связывают некоторых американских епископов с чиновниками Ватикана; затем мы поговорим об отце Марсиале Масьеле, который был величайшим фандрайзером церкви, а также ее величайшим преступником. Вслед за этими историями мы внимательнее рассмотрим вопрос о том, как церковь обращается с финансами в Бостоне, Кливленде и Лос-Анджелесе, а также положение вещей в некоторых других диоцезиях, все время возвращаясь к деятельности Конгрегации по делам Духовенства – службы Ватикана, которая контролирует продажу собственности епископами. Высокопоставленный чиновник данной Конгрегации недавно помогал американским епископам создать выгодную схему продажи церквей в США. Важнейшую роль в этом сыграл кардинал Анджело Содано, который занимал пост генерального секретаря в течение четырнадцати лет при Иоанне Павле и чуть более года при Бенедикте. Кроме того, Содано был неутомимым защитником отца Масьеля. Кардинал отказывался давать интервью; тем не менее материалы, собранные ФБР в связи с деловой активностью его племянника, наряду с некоторыми другими источниками оказывают нам здесь большую помощь, так что я намерен осветить и махинации Содано. Кстати, от итальянского слова Nipote происходит термин «непотизм».

Мне очень помогла книга Джеймса Голлина «Земные сокровища» (1971), посвященная финансам Католической церкви. По подсчетам автора, от 50 до 60 процентов всех богатств церкви находятся в США, но большая их часть вложена в собственность, которую по закону нельзя продать. «Не так сложно оценить общее богатство церкви, – говорит Голлин, – но куда важнее понять, что с этим богатством происходит» [5]. Я мог убедиться в том, что здесь каждый епископ поступает по-своему.

Римско-католическая церковь, к которой принадлежит 1,2 миллиарда верующих, – это самая огромная и самая многочисленная единая организация в мире, действующая почти везде. Она также в значительной мере децентрализована, так что каждый епископ пользуется большой властью. И как бы епископ ни полагался на своих подчиненных и советников, его власть зависит от Рима. Каждый епископ подотчетен папе, действующему через чиновников Римской курии. Немногие католики ставили под вопрос природу этой монархической организации до тех пор, пока не узнали о том, как епископы скрывают сексуальные преступления от судов, когда СМИ обнажили перед всеми эту преисподнюю, окруженную нездоровой завесой молчания.

«Не перестаю удивляться тому, что в некоторых диоцезиях информация об их финансах остается малодоступной, – сказал в 2002 году газете New York Times Патрик Шилтц, декан Школы правоведения Университета Св. Фомы в Сент-Поле, штат Миннесота. – Они как родители, которые не желают посвящать малых детей в свои тайны» [6]. После этого Шилтц стал федеральным судьей. Подобные слова юриста, который занимался защитой диоцезий, обвиняемых в злоупотреблениях, показывают, что многие известные католики глубоко разочарованы делами своей церкви.

«Церковь должна открыть свои бухгалтерские книги, – сказала в интервью газете Times Эрика П. Джон, унаследовавшая деньги производящей пиво компании Miller и ставшая знаменитым филантропом. – Нам нужна прозрачность» [7]. Фонд семьи, созданный последним мужем Джон, служил солидной поддержкой для архидиоцезии Милуоки, однако в мае 2002 года она узнала, что архиепископ Ремберт Уикленд за несколько лет потратил 450 тысяч долларов США из денег церкви на своего озлобленного любовника [8]. Уикленд закрывал приходы, ссылаясь на финансовую необходимость, а в это время его адвокаты пытались замять потенциальный скандал; он также отправил 1,5 миллиона долларов в Рим, чтобы организовать кафедру социального учения церкви, носящую его имя, в Папском Грегорианском университете, а также потратил полмиллиона на открытие кафедры литургии и музыки из средств архидиоцезии, значительная часть которых была получена от семьи Джон [9]. В своих мемуарах в 2009 году Уикленд отмечает: «Я понимал, что люди в первую очередь хранят верность своему приходу, именно с ним они связывают свою католическую веру. Закрытие или слияние приходов неизбежно должно было уменьшить количество практикующих католиков» [10]. Уикленд, которому не раз приходилось прикрывать растлителей детей, пожертвовал кафедральному собору Св. Евангелиста Иоанна в Милуоки бронзовый барельеф стоимостью 100 тысяч долларов, который прославляет святого Иоанна, святую Анну и его самого.

Целибат священников, который любой папа мог бы сделать необязательным, дорого обходится церкви. С 1960-х количество людей, ушедших из священников, превышает количество тех, кто ими стали; многие священники ушли, чтобы вступить в брак, кроме того, среди них широко распространен гомосексуализм. Количество семинаристов снизилось на целых 85 процентов. В одной пятой части 17 958 приходов Америки нет священников. Папы ввели целибат в XI веке главным образом для того, чтобы священники и епископы не могли создавать династии; в тот период церковь стремилась сохранить за собой свои владения и занять достойное место в юридической системе Европы. По словам историка Джеймса Брандеджа, запрет на браки клириков «был важнейшей предпосылкой для освобождения имущества церкви от контроля со стороны мирян» [11]. Однако сегодня епископы со страшной скоростью распродают церковное имущество, чтобы расплатиться с жертвами священников, которые подлежат уголовному наказанию, но по большей части отправляются на дорогостоящее лечение в специальные центры.