Филипп Дженкинс - Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Церковь обладала силой помогать и вредить не только в духовном, но и материальном мире

Нам несложно понять, почему у вождей церкви было столько сторонников и почему вокруг постов в иерархии постоянно кипела борьба. Сами духовные лица участвовали в этих схватках, причем не только в Александрии. Духовенство Константинополя славилось «духом амбициозного соперничества», хуже того, оно всегда могло рассчитывать на поддержку уличной толпы. Когда в 434 году умер архиепископ столицы, император назначил его преемника почти мгновенно, и у него были на то весомые причины. В своем отчаянном стремлении «предотвратить беспорядки в церкви, которые обычно сопутствуют выборам епископа», он приказал всем епископам, оказавшимся на тот момент в городе, назначить новой главой церкви Прокла еще до того, как тело его предшественника было предано земле. Обычные христиане, как правило, демонстрировали свою преданность церкви с помощью беспорядков и мятежей [143].

Авторитет церкви основывался отнюдь не только на ее материальных ресурсах. Жители тогдашнего римского мира твердо верили в то, что на них нападают злые духовные силы, которым могут противостоять лишь выдающиеся герои духа. В первую очередь к последним относились многочисленные святые люди империи, аскеты и отшельники, монахи и столпники, решительно отвергшие мир, что позволяло им противостоять силам зла. К V веку зловещие политические события мира способствовали тому, что многие люди искали прибежища в духовной жизни, поскольку монашество предлагало им целостное альтернативное общество [144].

Люди того времени видели в монахах и аскетах священное воинство, постоянно участвовавшее в религиозной битве, или духовных атлетов. Именно в эту эпоху знаменитые святые начали жить на столпах, поднимая наверх пищу, которую им приносили верные ученики. Около 420 года Симеон Столпник вошел на колонну, где он провел тридцать невероятных лет. Для обычных христиан – и богатых, и бедных – такое радикальное благочестие доказывало, что люди, подобные Симеону, находятся в особой близости с Богом, и множество христиан обращалось к ним за советом [145].

Мощное народное почитание, окружившее подобных людей, свидетельствует о господстве подозрительного отношения к материальному миру, и особенно к сексуальности: истинная святость состоит в полном отказе от подобных соблазнов. Из этого следовало, что идеальный христианин должен не только жить в безбрачии, но также отказываться, насколько возможно, от любой формы материального комфорта, включая еду, кроме абсолютно необходимой для поддержания жизни в теле. Ему надлежит стать «мертвым телом без могилы», ходячим мертвецом. Харизматическая власть аскетов намного превосходила власть любого секулярного персонажа, так что миряне считали, что им следует изо всех сил подражать инокам. Если мы поразмыслим о таком идеале, мы начнем подозрительно относиться к распространенному сегодняшнему убеждению, что христианство тесно связано с семейными ценностями. В ту эпоху христианство звучало как призыв отказаться от семьи в той мере, в какой человек способен [146].

Около 420 года Симеон Столпник вошел на колонну, где он провел тридцать невероятных лет

О том, насколько далеко может зайти такой отказ от мира, свидетельствует жизнь монаха Севира, одного из самых ярких персонажей VI века, ставшего основателем сирийской церкви монофизитов. В 512 году, когда он стал епископом Антиохии, Севир был потрясен той роскошью, в какой жили его предшественники. Первым делом он упразднил епископскую кухню и отказался от поваров, чтобы далее всегда питаться самым дешевым неприятным на вкус хлебом, который можно купить на рынке. Он также разрушил бани – его почитатели сравнивали это с акциями ветхозаветных царей, разрушавших храмы Ваала. Разве для христианской жизни нужна эта суетливая забота о гигиене тела? Чистота тела не ведет к благочестию. Он также ужаснулся, узнав, что его предшественники спали на кроватях , и изменил этот обычай. Вместо этого он «обычно возлежал на земле, отказывался мыться, совершал службы с продолжительным пением псалмов и питался овощами» [147].

Во время общего политического и социального кризиса подобные люди не от мира сего пользовались великим авторитетом и внушали уважение, поскольку они могли вести своих приверженцев к спасению. Тот факт, что Симеон Столпник поддержал Халкидонский собор, имел огромное значение для его победы. Рядовые монахи, не совершавшие столь героических подвигов, также пользовались благоговейным почитанием и любовью за аскетическое самоотречение, и потому они были потенциальной силой в таких городах, как Константинополь. Для политической истории имеет значение тот факт, что монашество куда сильнее развивалось в восточных частях империи, где оно и родилось, чем в западных. До VI века римские папы и западные епископы не сталкивались с необходимостью обуздывать легионы непокорных монахов, что было обычным делом в Сирии и Египте. На Западе также у вождей церкви не возникало искушения использовать иноков в борьбе против светских чиновников или соперников из духовенства [148].

Монахов действительно слушали, причем не только беднейшее население городов или селений. За столкновение с империей в худшем случае ты расплачиваешься жизнью или имуществом, но намеренное непослушание монахам и аскетам повлечет за собойвечные муки

На Востоке святые мужи и жены радикально изменили политический мир и были потенциально дестабилизирующей силой. Хотя обычно они действовали в рамках закона, их харизматический авторитет давал им возможность противостоять курсу официальной политики, а также организовывать и направлять народное возмущение. Когда они высказывались о вопросах богословия или церковной жизни, их действительно слушали, причем не только беднейшее население городов или селений. За столкновение с империей в худшем случае ты расплачиваешься жизнью или имуществом, но намеренное непослушание монахам и аскетам повлечет за собой вечные муки. В любом конфликте между духовной и светской властями церковь обладала огромным преимуществом.

Что касается религиозных дел, царственные женщины вмешивались в них с таким пылом и столь активнопредпринимали все нужные меры, что богословские споры выглядели не только как соперничество патриархов, но и как соревнование междуцаревнами

В то время как церковь участвовала в политике, империя, несомненно, смотрела на себя с точки зрения религии. Вожди империи глубоко пропитались христианским мировоззрением и усвоили харизматическое представление о власти. Хотя патриархи начали венчать императоров на царство только с 450-х годов, идея священной империи, укорененной в христианской символике и мысли, родилась гораздо раньше. И когда политики говорили о христианской империи, это не было для них просто риторической словесной игрой [149].