Эстер Сегаль - Переселение душ

На первый взгляд, что общего между этими событиями и историей изнасилования Дины? Разве что удивительное числовое совпадение (и не случайно в обоих случаях мы выделили числа жирным шрифтом): жертв мести Шимона и Леви и жертв эпидемии, посланной Б-гом евреям за разврат и идолопоклонство, ровно по двадцать четыре тысячи человек.

Такие совпадения не могут быть случайными. Обычно они обозначают прямую связь между явлениями: либо явную, либо тайную, скрытую от поверхностного взгляда, но доступную знатокам тайной Торы.

Попробуем выявить эту связь с помощью тех инструментов, которые у нас уже есть. И главный из них – вера в реинкарнацию.

Итак… Общего между двумя эпизодами больше, чем могло показаться изначально. Обозначим его детально.

1. Есть конфликт между двумя идеологиями: еврейской моралью и нееврейской (идолопоклоннической) испорченностью. Семья Яакова – жители Шхема. Праведные евреи пустыни во главе с Моше – евреи, осквернившиеся идолопоклонством и развратом в Шиттиме, и, соответственно, мидьянитяне.

2. В основе сюжетной линии – запретная связь между мужчиной и женщиной. Шхем – Дина. Зимри – Козби.

3. Один из этой проблемной пары – еврей (Дина, Зимри) , другой – нет (Шхем, Козби) .

4. Присутствие имени Шимон. Сам Шимон и глава колена Шимона.

5. Возмездие за преступление. Кровавая расправа и посланная Свыше эпидемия.

6. И, наконец, уже упомянутое выше общее количество пострадавших. 24 тысячи жителей Шхема и 24 тысячи совратившихся и, соответственно, наказанных евреев.

И это только то, что лежит на поверхности. Дополнительное сходство мы обнаружим, если вчитаемся в комментарии наших мудрецов. Оттуда мы узнаем, что поступок Зимри сопровождался его переговорами с Моше и другими праведными главами народа. И подобно Шхему, Зимри пытался подвести некую законодательную основу под свое вожделение к запретной ему девушке.

Комментарии воссоздают для нас приблизительный диалог Зимри с Моше. Глава колена Шимона позволил себе обвинить главу народа в том же грехе, к которому стремился сам. Он спросил: «Какая разница между этой женщиной, которую я пожелал взять себе в жены, и твоей женой Ципорой [28], которая тоже происходит из Мидьяна?»

Моше замешкался, затрудняясь с ответом. Не то, чтобы Зимри застал его врасплох. Скорее, Моше не торопился возражать, ибо был потрясен очевидностью провокации в словах насмешника, ведь всем (и в том числе Зимри) было очевидно, что Ципора, дочь Итро [29], стала женой Моше еще до дарования Торы, когда правила поведения евреев были несколько иными. Но даже тогда, еще до Синайского откровения женитьба Моше соответствовала более высоким будущим стандартам и Ципора была ему стопроцентно разрешена, ибо она прошла гиюр [30]и полностью отказалась от идолопоклонства, что совершенно не соответствовало ситуации с Козби.

Моше мог попытаться объяснять все это бунтовщику, но на самом деле любой диалог был бесполезен, ибо Зимри, одержимый своей страстью, вовсе не искал ответов.

И все же его упрямство, его внезапно вспыхнувшие чувства к встреченной им мидьянитянке, и именно к ней, а также его восстание против принципов Торы, которой он доселе следовал на протяжении всех 40 лет блуждания еврейского народа по пустыне, становятся более чем понятными в одном случае. Если мы, наконец, сорвем маски и с него самого, и с других участников этой истории и обнаружим под ними героев трагических событий в Шхеме.

Царевич Шхем – это Зимри, сын Салу, глава колена Шимона. Тот, который когда-то начал свой путь к еврейству за счет обрезания, но так и не успел закончить этот путь, прерванный деянием Шимона и Леви (и, в особенности, Шимона – старшего брата). Теперь, на новом витке истории, Шхему предстоит сформировать духовный облик именно этого колена. Так осуществляется вечный принцип «мера за меру». И так проверяется в ходе новых испытаний, кто же прав и кто виноват.

Шхем, он же Зимри, не мог иметь претензий к Тому, кто дал ему новый шанс продемонстрировать свою искренность в принятии Торы и ее моральных принципов. Таковы были условия соглашения, подписанного им самим в результате Высшего Суда. Не мог он также избежать и главного испытания своей жизни – испытания страстью к той, с которой уже связана неразрывными узами его душа.

И это, конечно же, новое воплощение Дины. Она все так же прекрасна, только зовут ее теперь по-другому – Козби, дочь Цура. И еще: эти два человека немного поменялись ролями, в которых, правда, невозможно не отметить строгую и судьбоносную симметрию. В первый раз он был неевреем, принцем и соблазнителем, а она – его жертвой. Теперь – все наоборот: она – нееврейка, принцесса и соблазнительница, он – жертва ее чар.

По крайней мере, так обстоит дело на первый взгляд. И если бы мы не были в курсе всей подоплеки этой истории, тянущейся из прошлой жизни, то мы могли бы, как это и делает большинство читателей Торы, однозначно осудить развратную мидьянитянку и поразиться, как это праведный еврей мог так внезапно потерять голову.

На самом деле, все гораздо глубже и сложнее, как это обычно и бывает в жизни, о которой мы судим поверхностно, не предполагая о существовании всех подводных ее течений.

Наша искусительница идет на развратный поступок не по своей воле, а по велению Свыше и по призыву своей души, которая страдает все то время, пока она не искуплена. И именно в этом ключе можно понимать уже приведенную нами в прошлой главе фразу из Торы, в которой Шимон и Леви пытаются оправдаться перед их отцом Яаковом после убийства в Шхеме. Объясняя мотив своего поступка, они говорят («Ваишлах», 34:31): « …неужели как с блудницею поступать ему с сестрою нашею? »

Но это, так сказать, литературный перевод. Буквально же их фразу можно перевести так: «…неужели он как блудницу сделает ее?» И здесь, по мнению мудрецов кабалы, содержится пророчество. Ведь Шхем своим поступком провоцирует, что в следующем воплощении, в роли Козби, ей придется принять роль блудницы и соблазнительницы.

Итак, она – Дина, униженная, превращенная в жертву насилия и в наложницу, опущена со своей первоначальной блистательной ступени и даже рождена в новой жизни нееврейкой.

Он – Шхем, возвышенный близостью с Диной и «прилепленностью» к ней своей души, кажется прочно стоящим на высоте своего социального и духовного статуса. Но на самом деле он еще так некрепок и так легко может упасть.

И в тот момент, когда роковое свидание, наконец, происходит, у этих мужчины и женщины две возможные дороги. Он, ослепленный внезапно вспыхнувшей страстью, может подождать, пока она примет гиюр, и тогда они соединятся законным образом и помогут друг другу. Он ей – в искуплении страданий, она ему – в исправлении ошибок.