Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

обителью добродетельных людей и преданных.

Здесь подлые люди,

желающие причинить вред другим, исчезают,

сраженные множеством болезней,

а злые в мгновение ока бесследно

утрачивают свою силу

Потому не вызывай неистовый огонь

гнева Господа Аруначалы,

чьей формой является огненный холм.

Бхагаван завершил свой урок нам словами: «Кто на самом деле способен говорить о величии Аруначалы?»

Несколькими месяцами спустя Бхагаван снова завел речь о величии Аруначалы: «Этот холм не из тех, что возникают в определенное время и что будут разрушены позднее. Это сваямбу (спонтанно проявленный) лингам. Слово „лингам“ можно разделить на „линг“, что означает „единство “ и „гам“-„то, что формирует". У этого слова есть множество других значений, таких, как„Бог“, „Атман“, „форма “ и „Шива “ .

Этот холм на самом деле находится не на земле. Все небесные тела связаны с ним. Имя его, который есть источник возникновения и обратного погружения, – лингам».

Бхагаван прокомментировал также некоторые другие пуранические истории: «Истории в пуранах говорят, что Бог собирает и хранит пыль с ног своих преданных в ящике. Затем, завернув пыль в шелк, он, как рассказывают, проводит в ее честь пуджу. Он делает это, чтобы показать, что является преданным своих преданных. Он говорит: „Я восхваляю того, кто восхваляет меня в этом мире“».

В конце 1920-х годов Бхагаван поинтересовался у Лакшманы Шармы, одного из своих образованных преданных, изучал ли тот «Улладу Нарпаду». Лакшмана Шарма ответил: «Нет, Бхагаван, тамили слишком сложен для меня».

Поскольку Бхагаван решил, что Лакшмане Шарме необходимо ознакомиться с этой работой, он вызвался истолковать ее, строка за строкой. Ежедневно в течение последовавших за тем недель Лакшмана Шарма имел редкую привилегию частного урока с Бхагаваном. Он вел записи, пока Бхагаван объяснял значение каждого стиха, и позднее использовал сообщенную Бхагаваном информацию для написания тамильских комментариев к этой работе.

Этот комментарий был сначала напечатан по частям в газете «Джана Миттиран», выходившей раз в неделю. Когда соответствующие выпуски газеты поступали в ашрам, Бхагаван вырезал комментарий и хранил его рядом с софой.

Лакшмана Шарма хотел, чтобы ашрам издал комментарий в виде книги, но Чиннасвами отказался, поскольку между ним и Лакшманой Шармой существовало немало давних трений по другим вопросам. В итоге Лакшмане Шарме пришлось издать книгу самостоятельно.

Бхагаван практически никогда не вмешивался в ежедневные дела офиса, но когда он узнал, что Чиннасвами отказался печатать книгу, то сделал исключение. Он подошел к комнате Чиннасвами и, стоя там, смотрел на него через окно в течение пятнадцати минут.

Чиннасвами не заметил его, поскольку был погружен в проверку счетов. В конце концов кто-то из преданных пришел и сказал ему, что Бхагаван уже долгое время стоит у него под окном.

Когда Чиннасвами наконец встал поприветствовать Бхагавана, тот сказал: «Все говорят, что комментарий к „Улладу Нарпаду “ Лакшманы Шармы – самый лучший. Никто не изучил „Улладу Нарпаду “ так, как изучил ее Шарма. Почему бы тебе не напечатать его книгу?»

Чиннасвами понял «намек». Он согласился издать книгу в качестве публикации ашрама, как только в свет выйдет личное издание Лакшманы Шармы. По ходу дела он скупил все непроданные экземпляры книги Лакшманы Шармы, приклеил имя Шри Раманашрамама поверх имени и адреса первоначального издателя и стал продавать книгу в книжном магазине ашрама.

В начале 1930-х годов в ашраме было так мало людей, что старый холл часто пустовал. Однажды, когда Бхагаван ушел принимать ванну, в старый холл, в котором на тот момент никого не было, зашел вор и украл очки Бхагавана. Эти очки с золотой оправой были подарены ему преданным.

Когда кража была обнаружена, Бхагаван критически заметил своим служителям: «Они были украдены, потому что вы оставили дверь открытой».

С того момента до тех пор, пока в середине 1930-х годов не потянулись толпы народу, старый холл всегда закрывался, если Бхагаван выходил.

Хотя сам Бхагаван не был привязан к материальной собственности (он часто повторял, что единственная его собственность – его трость и сосуд для воды), он постоянно предостерегал нас от воров. В особенности он советовал нам запирать наши комнаты всегда, когда нас там не было. Он подавал пример, лично запирая главные ворота ашрама в девять вечера. В те дни главные ворота находились рядом с большим деревом илуппай, а не возле дороги. В 1930-х годах у обитавших в ашраме преданных на некоторое время вошло в привычку по вечерам сидеть у ворот ашрама. В девять вечера Бхагаван приходил и закрывал ворота, даже если видел, что все мы по-прежнему сидим за ними. Поначалу я удивлялся, почему Бхагаван ведет себя таким образом. Позднее я понял, что он мягко напоминал нам, что ворота следует закрывать на ночь.

Несмотря на то что Бхагаван призывал нас не давать ворам обворовывать нас, обычно он бывал очень терпим, если внутри ашрама задерживали вора. Я вспоминаю два эпизода, когда Бхагаван позволил ворам уйти безнаказанно. Первый случай произошел, когда наш сторож задержал человека, ловившего ночью большой сетью рыбу в Пали Тиртхаме. В те дни подобная деятельность была под запретом. Виновный оказался человеком по имени Чинна – владельцем акра земли неподалеку от коровника ашрама.