Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Бхагаван как-то рассказал мне мифологическую историю о ссоре между Субраманьей и Брахмой.

Субраманья однажды взглянул на мир, который создал Брахма, и увидел, что всех людей в нем обуревают эмоции вроде зависти, гнева и жадности. Он присмотрелся еще и увидел, что эти люди почти всегда несчастны и часто дерутся и спорят друг с другом. Он сказал

Брахме, что его творение имеет большой изъян. «Тебе следовало сотворить Вселенную, наполненную совершенством, а не несовершенством, – молвил он. – Зачем ты населил мир такими плохими людьми?»

Когда Брахма отказался признать, что допустил какие-то ошибки, оба бога принялись горячо спорить, что закончилось только тогда, когда Субраманья одолел Брахму, поместил его в заточение и уничтожил все его творение. Чтобы продемонстрировать правоту своих доводов, Субраманья решил сотворить новый мир, который был бы совершенен во всех смыслах. Он начал собственный акт творения, однако вскоре обнаружил, что в этот мир невозможно привнести какую-либо жизнь или движение. Даже солнце и луна, созданные им, отказывались двигаться по небу. Поскольку единственными обитателями этого мира были джняни, то повсюду царила абсолютная недвижимость.

Через некоторое время пришел Шива и поинтересовался: «Зачем ты запер Брахму?» Субраманья ответил: «Он принес много вреда. Он всегда создавал людей, которые ссорились и приносили неприятности. Взгляни на мое творение! Одни ништхи! (люди, упрочившиеся в Я)». Шива понаблюдал некоторое время за этим миром, прежде чем заметить: «В этом мире нет движения; нет солнца, нет луны. Ты создал мир шуньи (пустоты)».

Субраманья посмотрел на свое творение еще раз и вынужден был признать, что Шива прав. Он освободил Брахму и разрешил ему сотворить новый несовершенный мир.

Бхагаван говорил, что совершенного мира не может быть никогда, поскольку мир – это всегда творение несовершенного ума. Совершенный объект не может быть создан столь несовершенным инструментом.

Он также повторял: «Пока существует ум, существует хорошее и плохое; но для джняни, у которых вообще нет ума, нет ни хорошего, ни плохого и нет мира».

Стоит вспомнить и другую забавную историю о творении. Джнянасамбандхар, шиваитский святой IV века, путешествуя по Южной Индии, оказался в одном храме, в котором никогда раньше не был. Прежде чем он вошел в него, ему приснился сон, в котором Господь Шива явился ему и сказал: «Тебе даруют жемчужный паланкин». В тот же день Шива явился во сне одному из попечителей храма и сказал: «В твоей кладовой есть жемчужный паланкин. Отдай его в пользование Джнянасамбандхару». Попечитель отправился в кладовую, нашел паланкин и отдал его святому. Паланкин не был частью храмовой собственности. Загадочным образом он появился там в тот день, когда Шива явился во сне попечителю.

Бхагаван рассказал нам эту историю, когда мы сидели в холле. По завершении рассказа я спросил Бхагавана: «Каким образом паланкин возник в кладовой из ниоткуда?»

Бхагаван ответил: «Бог обладает силой сотворения целой Вселенной в мгновение ока – разве трудно таковому создать маленький паланкин?»

Порой Бхагаван входил в трансовое состояние самадхи, слушая тамильские параяны (ежедневное проговаривание нараспев духовных писаний, которое происходило в его присутствии). Мне рассказывали, что это случалось весьма часто в Скандашраме и в начале 1920-х годов в Шри Раманашрамаме, однако к моменту моего появления в ашраме подобные случаи были достаточно редки.

Когда я впервые стал свидетелем этого, управляющим ашрама все еще был Дандапани Свами. Бхагаван вошел в самадхи во время вечерней параяны и не выходил из него, даже когда прозвенел колокол, возвещавший ужин. Пытаясь разбудить его, Дандапани Свами неоднократно трубил в раковину у уха Бхагавана, в то время как другой преданный принялся трясти Бхагавана за ноги. Ни то, ни другое не принесло результата. Бхагаван в конце концов спустя пять минут вернулся в обычное сознание без их помощи.

Поскольку я был заинтригован этими состояниями, то однажды спросил Бхагавана: «Что такое самадхи?».

Бхагаван ответил, показав мне 25-й стих в сорок третьей главе «Рибху Гиты», где Нидага объясняет своему Гуру, Рибху, каким образом он достиг самадхи:

Бывало, Бхагаван уходил в самадхи и в других случаях. Как-то я сплетал гирлянды в храме Матери, когда

Бхагаван вошел и сел рядом. Обменявшись со мной несколькими фразами, Бхагаван с открытыми глазами погрузился в глубокое состояние самадхи и оставался неподвижным в течение примерно получаса. Он стал настолько похож на статую, что даже дыхание его замерло. Он не обнаруживал ни мигания или дрожания глаз, ни следа дыхания – я поднес руку к его лицу, чтобы убедиться в этом: ни одного движения во всем теле. Когда он вернулся в обычное состояние, то рассмеялся и продолжил вести себя так, будто ничего не случилось.

Хотя глубокое самадхи вроде этого случалось редко, Бхагаван, казалось, впадал в некоторое подобие легкого транса всякий раз, когда звучало распевное проговаривание параяны. Он сидел, подобно статуе, с застывшим взглядом, и часто после этого признавался, что не может вспомнить большую часть услышанного.

Мне вспоминается один забавный эпизод, произошедший однажды ранним утром, перед самым началом распевания параян. В течение нескольких недель Бхагаван ел мало по вечерам. В результате к четырем часам следующего утра он начинал испытывать некоторый голод. Для его утоления Бхагаван жарил арахис на своей кумутти и ел его. После обжарки он, как правило, угощал им Кришнасвами, своего служителя, и любого, кому в этот момент случилось быть в холле.

В то утро Бхагаван достал свой арахис и сказал Кришнасвами: «Прежде чем они начнут Веда-параяну, давай-ка выполним арахис -параяну».