Фоско Марайни - Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи

Правильная осознанность предписывает сознание фундаментальных истин, о которых каждый человек должен никогда не забывать. Наконец, правильная сосредоточенность касается высшей деятельности духа; медитация должна достичь высшей точки отказа от чувствительности и сознания посредством разных экстатических состояний. Этих последних степеней совершенства можно достичь, конечно, только аскетической жизнью мудреца.

Последнюю важную теорию изначального буддизма можно считать выполнением и объяснением второй истины о страдании. Это Двенадцатичленная формула бытия (пратитья самутпада), которая в сложной и несколько малопонятной манере объясняет фундаментальные причины, почему сохраняются желание, привязанность к жизни и, как следствие, страдание.

Если в общих чертах рассмотреть этот первичный буддизм, становится понятно, что это, по существу, не религия, а пессимистическая философия. Жизнь и вселенная – исключительно зло, страдание и безобразие. Правда, упоминаются и боги, но в качестве поэтических, декоративных фигур, обладающих величественной, холодной и кристальной безличностью принципов, управляющих вселенной. Первичный буддизм дает научный, беспристрастный анализ причин страдания и беспристрастный, научный поиск средства от него.

Что так радикально отличает его от брахманизма того времени, это его настойчивое утверждение, что свободы нельзя достигнуть посредством умилостивительных ритуалов, богослужений, таинств, которые не являются путем к добродетели и простоте; освобождение достижимо только за счет сознательного внутреннего развития самого себя. Бесполезно молиться, рыдать, приносить жертвы, умертвлять себя или испытывать магические практики, ибо все это безрезультатно; единственное, что дает результат, – это правильное мышление и правильное действие. Нравственная подлость и зло не оскорбляют никаких богов, а только причиняют вред тому, кто им поддается. Это метафизика, основанная на морали, в которой человеческая личность и ее тяга к добродетели и очищению возвышаются до вершины и оказываются помещенными в центр Всего.

На практическом уровне первичный буддизм тоже скорее философия, чем религия. Он разрешает и даже поощряет монастырскую жизнь, но не допускает института священства. Ни образы, ни профессиональные посредники не должны вставать между человеком и истиной. Жизнь монаха в обители, удаленного от искушений мира и свободного от семейных уз, лучше всего подходит для медитации и обретения понимания, но монах – избранный воин, а не экзорцист или владетель тайных знаний.

В заключение, если мы хотим понять основные принципы буддизма так, как их, вероятно, понимал Гаутама, нужно иметь в виду такие фундаментальные положения, как Четыре благородные истины, Восьмеричный путь и концепции сансары, кармы, архата, Будды и нирваны.

Своей великой движущей силой буддизм обязан не новизне и оригинальности, поскольку почти все его составляющие можно найти в современной ему индийской мысли. Его сила скорее берется из высокого нравственного смысла, универсальности его проповеди, безмятежной философской интонации, презрения к пристрастию к чудесам, театральным крайностям, аскетизму и, прежде всего, из личности царевича-аскета Гаутамы Шакьямуни, такой сильной, такой человечной и такой пленяющей.

Как нам известно, он противостоял учреждению «церкви» или священства, и в результате после его смерти множество учеников, которых он собрал вокруг себя за долгую жизнь наставлений, очень скоро разделилось на группы в зависимости от того, как они интерпретировали слова учителя. Как это случается, когда духовное движение сильно и глубоко трогает сердца людей, буддизм раздробился и усложнился, появилось множество вариаций. Правда, несколько веков соблюдалась преемственность патриархов, числом двадцать восемь, вплоть до Бодхидхармы, который побывал в Китае в 526 году н. э., но их авторитет, по-видимому, признавался только в очень общем смысле. Каждые три-четыре поколения более ответственные представители напрасно старались собрать совет, чтобы обсудить и урегулировать противоречия: в Раджагрихе вскоре после смерти Будды, в Вайсали около 370 года до н. э., в Паталипутре в 246 году до н. э. Между тем стала проявляться медленная, но неизбежная тенденция по преобразованию первоначальной философии в религию, первоначального порядка в церковь, учителя в бога, нирваны в рай и духа в душу. Также появилась заметная тенденция считать, что карму можно изменить при помощи молитвы.

После обращения в буддизм царя Ашоки (269–232 до н. э.) философия Гаутамы начала свой триумфальный путь как религия масс. В 261 году Агдока провозгласил буддизм государственной религией, поставил памятники и надписи, учредил монастыри и храмы по всей Индии, заставил ученых людей составить первый канон (именно из него возникла Трипитака) и сам стал монахом. Буддизм времен Ашоки уже значительно отличался от первоначального буддизма. Во главу угла были поставлены этические и нравственные добродетели, правильная жизнь; осталось гораздо меньше пессимизма и ненависти в отношении жизни, гораздо меньше говорилось об идеале нирваны. Буддизм прошел через процесс очеловечивания и стал более благосклонно относиться к жизни и живым существам. Постепенно появились процессии и церемонии, зачатки священства, практиковался экзорцизм, благословения, толкование снов и гороскопы.

После падения империи Ашоки буддизм откровенно отошел от агностицизма или атеизма Гаутамы к метафизическому политеизму. В народном воображении, всегда восприимчивом к сверхъестественному, Будда неизбежно превратился из учителя в Господа, и солярные мифы, культы огня, древние автохтонные фантазии, легенды незапамятных времен внесли свой вклад в его идеализированную фигуру. Из Просветленного он превратился в Просветлителя, распространителя света, иными словами, в бога. Параллельное развитие произошло и в теориях философов. В конечном итоге они стали меньше интересоваться самим Буддой, чем бодхи, состоянием будды. Из отдельной личности он превратился в категорию, и Гаутама стал одним из многих будд. История Гаутамы уступила место учению о том, как быть буддой. Гаутама как индивид исчез, чтобы его место занял символ, проявление Абсолюта.

В этом времени относится фундаментальное разделение буддизма на две большие ветви: хинаяну, или «малую колесницу», и махаяну, или «большую колесницу». Хинаяна выступала за верность первоначальному учению Будды, противостояла теистическим тенденциям и не отступала от идеала архата; это была правая рука буддизма. За века она добилась гораздо меньшего успеха, чем махаяна. Она дожила до сегодняшнего дня, хотя и в сильно модифицированной форме, на Цейлоне, в Бирме и Сиаме. Махаяна с готовностью, почти с энтузиазмом, восприняла теистические, магические, эзотерические тенденции, не сопротивлялась введению буддизма как государственной религии и заявляла, что спасение доступно не только нескольким избранным аскетам, но всем (отсюда ее название «большая колесница»). Махаяна заменила агностицизм Гаутамы поклонением обширному сонму богов. Она снова усвоила символизм и придавала большее значение повторению священных формул, чем совершению добродетельных поступков.