Фоско Марайни - Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи

Вышел омце и присоединился к нам. Он сказал мне, что в барабане содержится написанная много миллионов раз мантра (магическая молитва).

– Это мантра Дордже Семпа, – сказал он. – Слова такие: «Ома сва сато хум». Что это значит? Точно никто не знает, но повторять ее полезно. Каждый раз, когда поворачивается барабан, она как бы повторяется бесчисленное количество раз. Она приносит добро, а старуха зарабатывает себе ужин на кухне, ха-ха-ха! Устала, бабуля?… Ничего, справляется… Трапы накормят тебя ужином, бабуля!

Своими огромными костлявыми руками омце дважды энергично толкнул барабан, который ненадолго закрутился быстрее. Старая женщина отодвинулась назад, выпрямив спину. Она улыбнулась в пустоту, как делают слепые.

Мой визит в гомпу Кагьюр случайно совпал с одним из больших буддийских праздников. В главном храме на первом этаже я увидел учеников (цун-чунг), которые в два ряда по-турецки сидели на своих высоких подушках. В концах каждого ряда стояло по ламе, один с барабаном, другой с трубой; там был даже староста (учо), чтобы руководить хоровым пением и чтением. Все было очень строго и торжественно. Совершенно отсутствовало небрежное, невнимательное чтение, которое часто можно наблюдать в других монастырях: сразу же чувствовалось присутствие омце. Как только он появился, юноши стали вести себя образцово.

Омце медленно ходил взад-вперед по храму, держа большие руки за спиной. Я вдруг вновь пережил страх, который внушал мне и моим товарищам, когда мы были флорентийскими мальчишками, некий Новелли по прозвищу Винодел, имевший некоторое сходство со святым отцом из ученого ордена. Бедные ребята, отнятые у матерей и вынужденные притворяться чудотворцами среди жутких символов и дьявольских масляных миниатюр! Я долго стоял и смотрел на них, как будто сам был одним из них.

Ритмичное чтение продолжалось. Староста низким звучным голосом произносил несколько фраз, остальные произносили ответ. В отдельные моменты могло показаться, что ты в католической церкви. Потом совершенно неожиданно лама протрубил в гьялинг (серебряную трубу), а один из учащихся подул в канглинг (трубу, сделанную из бедренной кости шестнадцатилетней девственницы), и вселенная распалась на тысячу осколков в самом безумном диссонансе.

Есть два способа путешествовать. Во-первых, преодолевать большие расстояния в короткое время, охватывая общие очертания гор и долин и самые заметные особенности народа. Во-вторых, остановиться, заглянуть поглубже, в каком-то смысле пустить корни и попытаться впитать из почвы невидимый духовный сок, который напитывает обитателей этого места. Оба имеют право на существование, оба могут приносить удовольствие, и оба могут дать полезные знания и полезные сопоставления.

Мы только что прибыли в Ятунг, который местные называют Шасима, возможно, это название идет из языка лепча. Видимо, мы проведем здесь некоторое время. Значит ли это, что у нас будет возможность для путешествия второго рода? Ятунг расположен почти в 2800 метрах над уровнем моря в точке, где долина Амочу, по которой поднимается караванный путь в направлении Лхасы, разделяется надвое. Это уродливая деревня без особых примет, но окружающая местность богата неожиданными красотами, а многие другие деревни выше или ниже Ятунга можно, не погрешив против правды, назвать древними центрами изолированной, неподвижной, горно-долинной цивилизации, какие часто можно найти в Альпах.

Шумный поток протекает по дну долины. Его источник недалеко – ледники Паухунри (7128 метров), – и в него впадают несколько притоков. Долина узкая, запертая между огромными утесами высотой больше 3000 метров – намного ниже линии вечных снегов. С виду похоже на Альпы. Есть ели, сосны, пастбища и рододендроны. Климат в общем влажный. Несколько месяцев в году (в летний муссон) довольно сыро, но и тогда солнце то и дело ярко сияет в чистом небе на этой большой высоте.

Как обычно для буддийских деревень в Гималаях, у входа в Ятунг стоит ряд тарчо (см. фото 57). Тарчо – это длинный шест с прибитым к нему хлопковым флажком, на котором отпечатаны бесчисленные священные фразы. Ветер треплет их, «произносит их» и наполняет воздух добром. Идея квазифизического распространения духовной ауры красива, и сами тарчо тоже очень красивы. Они стоят высокие, белые и ладные на солнце, и веселый свист ветра в них манит и бодрит путешественника.

Если ты хочешь поставить тарчо, для начала ты должен купить ткань для флажка. Хлопок выдается по карточкам, а другие материалы довольно дорогие. Потом ты относишь его в монастырь, где лама готовит деревянную матрицу, которые всегда есть в монастырях, мажет их чернилами и отпечатывает нужные молитвы на ткани заказчика за небольшую плату. Следующий шаг: вытесать шест и поставить его или попросить кого-нибудь поставить его в нужном месте с обрядом, который совершает лама. На все это требуются время и деньги; это «жертва», а «жертв» требует любая религия. Тарчо можно поставить по обету, чтобы попросить благословения или из набожности. Как правило, все жители участвуют в содержании длинного ряда тарчо при входе в деревню.

На первый взгляд Ятунг не представляет никакого интереса. Он состоит из четырех рядов полудеревянных домиков, покрытых дранкой, и разделяется на две продольные улицы, на большей из которых находятся лавки и базар. Товаров продается мало, они плохого качества, за исключением тибетской бумаги, прелестного материала из растительного волокна. Что касается древностей, то уже закончилось то время, когда за пару рупий можно было купить хорошую картину или статуэтку, тайком принесенную на рынок не слишком щепетильными монахами.

Тибет абсолютно феодальная страна; наследственная каста делит с ламами политическую и экономическую власть. Но в Ятунге элегантный мир феодального дворянства Лхасы, Шигадзе, Гьянце и Гангтока практически не представлен. Помимо нескольких чиновников в отставке, тамошние жители (их около четырехсот пятидесяти) – это мелкие торговцы, ремесленники, лавочники, погонщики мулов; есть несколько крестьян и лесорубов. Так кто здесь у нас есть возможность изучить повседневную жизнь тибетского народа.

Но нет никаких сомнений, что мы в Тибете. Не только тарчо, но и флажки поменьше (лунгта) колышутся на ветру у всех дверей и домов и тут же бросаются в глаза, придавая своего рода праздничное настроение убогой деревушке. Больше всего флажков и вымпелов у дома Лобсанга, чьи флаги ярче и лучше содержатся, чем все остальные.