Джеймс Камбиас - Темное море

Кухня Долгощупа все так же богата. Широкохвосту не нужно даже отрываться от книг, чтоб поесть: блюда появляются рядом с ним как по волшебству – слуги почти незаметны. Из-за такого количества пищи ему требуется меньше отдыха, так что подготовка уверенно продвигается, а заметки со списками необходимого уже занимают целый моток.

Идиллия прекращается, когда Долгощуп, пробежавшись усиками по смотке, застывает в ужасе от предстоящих расходов.

– Мой дорогой друг, я понимаю, у меня большое хозяйство, но даже я не могу выделить тебе столько тягачей. В моем стаде их меньше.

– Но если взять меньше припасов, меньше будет и расстояние, которое экспедиция сможет пройти. Каждому участнику нужен горшок еды на каждую дюжину кабельтовых.

– Тут и еще кое-что… число участников! Я могу понять, если ты возьмешь с собой следопыта и кого-нибудь присмотреть за животными. Но шесть охранников? Повар? Два личных помощника?

– Хорошо, – соглашается Широкохвост. – Один помощник.

– Может, вообще ни одного? – не выдерживает Долгощуп. – Я припоминаю истории о путешествии Узкоголова 99-го, прозванного Долгоплывом. Полная карта Глубоких Разломов, и все в одиночку.

– Его собственные записи полны рассказов о лишениях, встречах с разбойниками и воинственными землевладельцами.

– Полагаю, все это для того, чтобы увлечь читателей.

– Может быть, но я уверен, что не справлюсь один. Скольких ты можешь отправить со мной?

Долгощуп обдумывает вопрос.

– Троих. Тебя – для научной работы и общего руководства, охотника, привычного к холодным водам, чтобы показывал путь, и слугу, который будет заботиться о животных и готовить еду. Плюс одного тягача для припасов. Это позволит вам пройти шесть тысяч кабельтовых. Существенное расстояние.

Широкохвост решает смириться.

– Мой план – исследовать старый разлом, который тянется отсюда к холодным отмелям. Я помню, как странные существа появляются с той стороны. Вполне разумно предполагать, что их путь пролегает по линии старых источников вдоль разлома.

– Если ты проплывешь туда шесть тысяч кабельтовых, то попадешь почти к самым отмелям. Отличный план! А в поселениях у древнего разлома могут найтись старинные надписи, которые ты сможешь исследовать.

– Припоминаю, что думаю об этом, – без выражения говорит Широкохвост.

– Но постарайся не забыть о главной цели пути, – Долгощуп отталкивается от пола своего кабинета. – Очень хорошо, я одобряю. А сейчас предлагаю отметить это хорошим обедом.

– Ты – мой покровитель, я не могу отказаться, – соглашается Широкохвост, и они переходят в столовую.

Пока люди спали, Тижос пересматривала записи инцидента, вновь и вновь любуясь изображениями аборигенных существ. Она завидовала людям. Те могли работать здесь, изучать планету и ее обитателей. На Шолине она считалась лучшим специалистом по Ильматар, но никогда прежде здесь не бывала.

Шоленские исследовательские беспилотники открыли Ильматар, они же пробурили туннель сквозь толщу льда до покрывавшего планету океана. Зонды передали на Шалину снимки обитателей местных вод задолго до того, как земляне вышли за пределы родной атмосферы, после чего шоленское исследование этого мира закончилось.

Наверное, в стотысячный раз Тижос прокляла свою расу. Они сумели начать все с нуля на планете, разрушенной до основания; заново открыли способ выхода в инопространство, исследовали Вселенную, вступили в контакт с людьми и другими расами – а потом решили, что лучше выдувать стекло и возделывать клумбы в крошечных лесных деревеньках. Если бы не соседство землян, из-за которых шолены побаивались инопланетного вторжения, ее народ, пожалуй, вовсе отказался бы от космического флота.

Было почти больно держать в руках столько новых научных данных и знать, что больше она с Ильматар никогда ничего не получит. Эта миссия станет залогом такого исхода. Тижос помнила, в какую ярость привело соратников Ироны известие о случайном контакте людей с ильматарианами. Вряд ли решение отправить сюда столь дорогостоящую экспедицию было принято только для того, чтобы подтвердить существующие договоренности. Скоро все пришельцы покинут Ильматар навсегда.

Доктор Сен не стал долго раздумывать над предложением Алисии, и Роб обзавелся новой головной болью. Он хорошо разбирался в видеооборудовании, проводил много времени в компании шоленов, и ему больше особо нечем было заняться. Словом, наблюдать за наблюдателями поручили именно ему, и свободного времени у Роба практически не осталось.

Работа была тоскливой, но неожиданно для себя он ей увлекся. Все равно что снимать дикую природу: забудь обо всем, твоя цель – хорошее видео. Лучшие камеры на «Хитоде» предназначались для подводной съемки, но Роб отыскал несколько незанятых микроустройств и приспособил к ним телескопические кронштейны, чтобы вести одновременную съемку инопланетян и тех, кого они допрашивали.

Техническая подготовка была завершена, зато социальная выдала неожиданные результаты. У Тижос и Гишоры перспектива находиться под наблюдением не вызвала никаких вопросов. Шолены вообще не придавали большого значения приватности, а возможно, были согласны с мотивами Роба. Зато экипаж станции почувствовал себя оскорбленным тем, что доктор Сен принял решение записывать их разговоры с пришельцами. Даже после того, как Роб объяснил, зачем это нужно, на него продолжали ворчать.

– За меня не беспокойся, – сказал Симеон, когда шолены явились к нему поговорить об археологической программе. – Я знаю, когда следует придержать язык.

– Это на всякий случай, – возразил Роб. – Чтобы не было разногласий по поводу того, кто что сказал.

– Или чтобы найти виноватого, если кто-то допустит ошибку. Ты об этом подумал?

Роб не нашел, что ответить, и сосредоточился на своей работе. Допрос Симеона прошел сравнительно спокойно: несмотря на взрывной характер доктор Фушар разбирался в связях с общественностью и не раз давал интервью СМИ. С шоленами он держал себя прямо, но вежливо.

– Я считаю абсурдным ваше появление здесь и попытки нас судить, но я честно отвечу на ваши вопросы. Начнем.

Наблюдая, как шолены пытаются «расколоть» его коллег, Роб порой открывал их с неожиданной стороны. Если Фушар оказался на удивление дипломатичен, доктор Сен разговаривал более колко, чем можно было от него ожидать, однако язвил настолько изящно, что пришельцы могли и не заметить подвоха. На вопрос Тижос: «Скажи, что ты думаешь о гибели доктора Керлерека», – он дал образцовый ответ: «Как раз сейчас я начинаю понимать, что он чувствовал».

Был момент, когда Роб начал опасаться, что ему придется разнимать намечавшуюся драку. Гишора и Тижос беседовали с Дики Грейвзом, и весь их разговор напоминал перебранку агрессивных пьянчужек на углу улицы. Шолены, особенно Гишора, словно нарочно подбирали вопросы, способные вывести Дики из себя. Грейвз, в свою очередь, не скрывал своего отношения к пришельцам.