Оливер Боуден - Assassin's Creed. Тайный крестовый поход

– Этот «кусок металла» изгнал из рая Адама и Еву. Это… Яблоко. Оно превращало посохи в змей. Оно заставило расступиться воды Красного моря, а потом вновь их сомкнуло. С его помощью Эрида начала Троянскую войну. И с его же помощью сын бедного плотника превращал воду в вино.

Яблоко. Частица Эдема. Альтаир недоверчиво смотрел на позолоченный шар.

– Трудно поверить, что это… Яблоко имеет такую силу. Как оно действует?

– Тот, в чьих руках находится Яблоко, повелевает сердцем и умом всякого, кто взглянет на этот «кусок металла». Иными словами, кто его «вкусит».

– В таком случае, больные де Наплуза… – Альтаиру вспомнились несчастные больные.

– Они были результатом его опытов. Наплуз подбирал травы, усиливающие действие Яблока. Словом, готовился к тому моменту, когда тамплиеры вернут себе сокровище.

Загадка, мучившая Альтаира, была разгадана.

– Теперь понимаю. Талал снабжал их рабами. Тамир поставлял оружие и не только. Они к чему-то готовились. Но к чему?

– К войне, – напрямую ответил Аль-Муалим.

– А остальные… те, кто правил городами… Они должны были подготовить жителей и превратить их в подобие тех несчастных из больницы госпитальера.

– В совершенных горожан. В совершенных солдат. В тех, кто будет жить в совершенном мире.

– Нельзя допустить, чтобы Яблоко попало к Роберу де Сабле, – сказал Альтаир.

– Пока он и его собратья живы, они не оставят попыток вернуть Яблоко, – сказал Аль-Муалим.

– Тогда мы должны их уничтожить.

– Чем ты и занимаешься по моему приказу, – улыбнулся Аль-Муалим. – Еще двое тамплиеров требуют твоего внимания. Один находится в Акре и зовут его Сибранд. А в Дамаске есть некто Джубаир. Спроси у местных рафиков. Они тебе расскажут больше.

– Как скажешь, – ответил Альтаир, склонив голову.

– Действовать надо быстро, – добавил Аль-Муалим. – Робер де Сабле очень обеспокоен нашими успехами. Каждый наш удар достигает цели. Его последователи лезут из кожи вон, чтобы найти и убить тебя. Они знают , что ты появишься: человек в белом капюшоне. Они будут выслеживать тебя.

– Они меня не найдут. Я всего лишь скрытый клинок, затерявшийся в толпе, – сказал Альтаир.

Аль-Муалим улыбнулся, вновь ощущая гордость за своего ученика.

Обучением Альтаира и Аббаса, принятых в братство, занимался сам Аль-Муалим. Он вкладывал в их юные головы Кредо ассасина, знакомя с философией и этикой ордена.

Каждый день, после завтрака, состоявшего из пресных лепешек и фиников, строгие воспитательницы проверяли, чисто ли мальчишки вымылись и опрятно ли оделись. Прижимая к груди книжки, оба бежали по коридорам, громко ударяя подошвами сандалий по каменным полам и не менее громко болтая… пока не оказывались вблизи кабинета Аль-Муалима.

Перед дверью они совершали особый, придуманный ими ритуал. Проводя ладонью возле лица, они сгоняли с него остатки веселости и принимали серьезный вид – такими их желал видеть Наставник. Потом стучались в дверь. Почему-то им обоим нравилось стучаться, и они чередовались по дням. Постучавшись, ждали, когда Наставник позволит войти. Войдя, садились на специальные подушки, подготовленные для них Аль-Муалимом: одну для Альтаира и вторую для его брата Аббаса.

Поначалу мальчишки робели, всего боялись, были не уверены в себе и особенно в Аль-Муалиме. Наставник обучал их по утрам и вечерам, а в дневное время и поздно вечером они упражнялись во дворе. Немало времени Аль-Муалим уделял подробным рассказам об устройстве братства и законах, по которым жили ассасины. Он расхаживал по кабинету и иногда вдруг резко поворачивался, если ему казалось, что мальчишки ослабили внимание. Порой единственный глаз Аль-Муалима буквально пригвождал их к месту, и им становилось очень неуютно. Так продолжалось, пока однажды ночью, когда они лежали на койках, Аббас не прошептал:

– Альтаир, ты еще не спишь?

Удивленный Альтаир повернулся к названому брату. Прежде такого не бывало. Воспитательницы задували у них свечу, после чего ученикам полагалось спать. Разговоры в темноте запрещались. И оба послушно лежали в тишине, погруженные каждый в свои мысли. Вплоть до этой ночи… Светила полная луна. Окно их комнаты было завешано, но яркий лунный свет все равно частично проникал внутрь, заставляя и занавеску светиться мягким сероватым светом. Аббас лежал на боку, глядя на Альтаира. Когда Альтаир тоже повернулся на бок, Аббас прикрыл себе один глаз ладонью и, мастерски подражая голосу Аль-Муалима, произнес:

– Без неукоснительного следования Кредо ассасина мы – ничто.

Альтаир весело засмеялся, и с той ночи между ним и Аббасом началась дружба. Теперь Аль-Муалим отчитывал их не за невнимательность, а за сдавленные смешки, раздававшиеся у него за спиной. И воспитательницы вдруг обнаружили, что их подопечные уже не такие робкие и податливые, как прежде.

Аль-Муалим не уставал учить их принципам братства. Аль-Муалим втолковывал мальчишкам, что ассасины – не разбойники, не головорезы, убивающие всех без разбору, как принято считать. Оружие ассасинов направлено лишь против тех, кто творит злые дела и наживается за чужой счет. Ассасины стремятся установить на всей Святой земле мир и спокойствие, утвердить новые отношения между людьми, которые бы зиждились не на раздорах и насилии, а на вдумчивом, уважительном отношении человека к себе подобным.

Наставник учил мальчишек управлять своими чувствами и эмоциями, скрывать намерения и растворяться в окружающем мире, становясь незаметными для обычных людей. Ассасин должен быть подобен пустому пространству, призраку в толпе. Люди должны воспринимать ассасина как непонятную им магию, но, как и всякая магия, ассасины имели дело с реальностью, подчиняя ее своей воле.

Аль-Муалим учил их постоянно думать о братстве и защищать его.

– Братство важнее, чем ты, Альтаир. Оно важнее тебя, Аббас. Оно важнее Масиафа и меня самого, – говорил Наставник. – А потому поступки ассасина никогда не должны вредить братству. Ассасин никогда не позволит себе поставить братство под удар.

И хотя Альтаир, став взрослым, в один прекрасный день решил, что эти принципы для него необязательны, дело было не в учительских просчетах Аль-Муалима. Наставник учил их философии жизни. Он говорил, что люди напридумывали границ и объявили всё находящееся внутри «истинным» и «реальным». На самом деле границы были ложными, и устанавливали их те, кто метил в правители или мнил себя таковым. Аль-Муалим наглядно показывал, что границы реальности бесконечно шире и что на самом деле это человеческое воображение ограниченно, ибо люди не привыкли мыслить понятиями бесконечности. Лишь немногие были способны заглянуть за пределы этих ложных границ. Даже усомниться в их существовании и то позволяли себе очень немногие.