Диана Гэблдон - Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого

– Ну, мне она тоже нравится, – словно невзначай обронил Иэн, однако на щеках его вспыхнул яркий румянец, который нельзя было списать на морозный ветер. Кашлянув, парень поспешил сменить тему: – Она сказала, что совет охотнее склонится на нашу сторону, если мы дадим им попробовать виски. Если ты не против, я мог бы достать один бочонок, и мы устроили бы сегодня праздник. Эмили все организует.

Обдумав идею, Джейми одобрительно кивнул.

– Оставляю на твое усмотрение. Где – в доме совета?

– Нет, Эмили говорит, лучше в доме ее тетушки. Старая Тевактеньон – Красивая Женщина.

– Кто-кто? – удивленно переспросила я.

– Красивая Женщина, – повторил он, вытирая нос рукавом. – Самая влиятельная женщина деревни, которая решает, как поступить с пленными. Ее всегда называют Красивой Женщиной, какой бы старой и страшной она ни была. В наших интересах убедить Тевактеньон, что сделка будет выгодной.

– Полагаю, так ее прозвали пленники. Если твоя участь зависит от женской прихоти, эта особа наверняка покажется тебе красавицей, – иронично заметил Джейми. – Что ж, решено. Сам справишься?

Иэн кивнул. Я протянула ему опал.

– И спроси, пожалуйста, у Эмили, может быть, она знает, что это такое?

– Хорошо, тетушка. Ролло!

Он громко свистнул, и серый пес, подозрительно принюхивающийся к большому камню, подбежал к хозяину. Джейми хмуро проводил их взглядом.

– Саксоночка, ты случайно не знаешь, где спит Иэн?

– В каком доме – знаю. В чьей постели – нет. Есть у меня одно подозрение…

– Хммм… – протянул он, откидывая с лица волосы. – Ладно, пойдем, саксоночка, провожу тебя в деревню.

Праздник Иэна начался с наступлением темноты. Старейшины по одному приходили в длинный дом Тевактеньон, выказывая уважение шаману. Два Копья сидел возле центрального костра между Джейми и Иэном; позади них на бочонке с виски пристроилась невысокая миловидная девушка, должно быть, та самая Эмили.

Кроме нее в праздновании принимали участие лишь мужчины. Впрочем, я все равно пришла – уселась в уголке возле костра поменьше, наблюдая, как две женщины заплетают связки лука в косы, и изредка перекидываясь с ними вежливыми фразами на дикой смеси английского, французского и наречия тускорара.

Мне предложили елового пива и какую-то кашу из кукурузной муки. Я с радостным видом приняла угощение, хотя желудок скрутило тугим узлом, и я при всем желании не смогла бы проглотить ни крошки. От сегодняшней импровизированной вечеринки зависело слишком многое. Роджер где-то здесь, в деревне; он жив и, надеюсь, здоров. Я повернулась в сторону самого большого костра. Отсюда виднелся лишь седой затылок Тевактеньон, но меня все равно пробрало дрожью, и я поспешно схватилась за амулет, спрятанный под рубашкой.

Когда все гости собрались, в середину круга вынесли бочонок и сбили с него крышку. Эмили встала рядом, держа тыквенный черпак.

Два Копья произнес короткую речь, и празднество началось. Девушка стала разливать виски, и делала она это весьма необычным способом: набирая в рот и сплевывая в подставленные чаши, которые тут же расходились по кругу. Я перевела взгляд на Джейми – тот сперва опешил, потом взял свою чашу и без колебаний осушил до дна.

Интересно, как быстро опьянеет девушка, ведь спиртное легко проникает через слизистую? Вряд ли раньше мужчин; например, этому молчаливому старому ублюдку со сморщенным, точно чернослив, лицом, шаману, надо совсем немного.

Вечеринка только набирала обороты, когда я отвлеклась на мальчика, сына одной из женщин, что сидели рядом. Он тихонько подошел и опустился на шкуру возле матери. Та потрясенно вскрикнула, рассыпая лук, – мальчик странно корчился, прижимая к себе локоть.

Сдвинув корзину с луком в сторону, я встала возле него на колени и, взявшись за другую руку, развернула к себе. Левое плечо и впрямь было вывихнуто. Мальчик весь взмок, кусая от боли губы.

Я жестами пыталась успокоить мать, однако та подтянула к себе тихо скулящего сына и крепко его обняла. Я, сама не зная, что на меня нашло, достала из-под рубашки амулет Найявенны. Вряд ли женщина знает, чей он, но должна догадаться, что он символизирует. Так и вышло – при виде кожаного мешочка она изумленно распахнула глаза.

Мальчик молчал, по его груди стекали крупные капли пота. Я распустила шнурок и вытащила из мешочка синий камень. «Pierre sans peur» – называла его Габриэлла. Камень бесстрашия. Я взяла мальчика за здоровую руку и вложила в нее сапфир, заставив крепко сжать кулак.

– Je suis une sorciere. C’est medecine, la, – сказала я. «Я колдунья. А это – лекарство».

Хоть бы они мне поверили… Я улыбнулась как можно шире.

В кругу пьянствующих мужчин шел разговор на гэльском, кто-то, кажется, рассказывал старую легенду – слишком уж знакомо звучали ритмичные фразы.

Женщины переглянулись, мать кивнула, и ее сестра торопливо направилась в дальнюю часть дома. Я не стала оборачиваться, спиной чувствуя любопытные взгляды, – все вокруг на нас пялились. Я же смотрела только на мальчика.

Наконец сестра вернулась, и мать неохотно выпустила ребенка из рук. Тевактеньон одобрила мое вмешательство.

Вправить сустав было минутным делом. Я ощупала пострадавшее плечо; косточки под моими пальцами казались невесомыми. Затем, улыбнувшись мальчику, подняла его руку, вывернула локоть и с силой дернула.

Готово.

Боль должна была стихнуть сразу же, и, судя по распахнутым глазам парнишки, так оно и вышло. Недоверчиво подвигав плечом, он улыбнулся и протянул мне камень.

Вокруг нас столпились женщины, они все принялись тискать мальчика и звать подруг, чтобы те тоже взглянули на чудесный сапфир… На все это ушло немало времени, и когда я снова повернулась к большому костру на той стороне дома, праздник был в самом разгаре. Иэн что-то распевал на гэльском, отчаянно фальшивя, двое мужчин совершенно не в такт отбивали ему ритм и изредка вскрикивали «Хэй-хэй!».

Точно так же делали когда-то в племени Найявенны…

Только я подумала о погибшей подруге, как почувствовала на спине взгляд. За мной наблюдала Тевактеньон. Я кивнула ей. Наклонившись, она сказала что-то девушке из своего окружения, и та подошла ко мне, осторожно обогнув пару возящихся на полу малышей.

– Бабушка просит тебя подойти.

Индианка на удивление неплохо говорила по-английски. Впрочем, ничего странного – Онакара предупреждал, что кое-кто из могавков знает наш язык.

Я перешла к костру Тевактеньон, гадая, чем же вызван интерес Красивой Женщины. Впрочем, мне это было лишь на руку.

Старуха указала на шкуру, предлагая сесть, и заговорила с девушкой, бросая на меня взгляды.

– Бабушка спрашивает, можно ли посмотреть на твой лечащий камень?