Бернар Вербер - Шестой сон

После Эрика Джакометти с его «банком сновидений» и Шамбайи с ее техникой коллективных осознанных сновидений о сфере своей деятельности стал рассказывать Жак Кляйн. Он объяснил Сесиль, что они стараются оставаться на острие инноваций в области сна и показал ей современные 3D-томографы, позволяющие создать трехмерное изображение головного мозга. Журналистка записывала все, что он говорил. Потом она задавала вопросы пациентам, чьи кровати были оборудованы анализаторами сна, и все подробно фотографировала. Жак с удовольствием демонстрировал место своей работы, ему было чем гордиться.

– Мы также разрабатываем натуральные снотворные препараты нового поколения, чтобы заменить ими снотворные на основе производных бензодиазепина. Бензодиазепиновые препараты оказывают пагубное побочное действие, которое выражается в уничтожении сновидений, а в долгосрочной перспективе они приводят к болезни Альцгеймера.

Если до этого журналистка записывала информацию с довольно безучастным видом, то этот поворот неожиданно вызвал у нее большой интерес.

– Бензодиазепины обладают столь серьезными побочными эффектами? Я принимаю их каждый вечер.

– Франция – мировой лидер по потреблению снотворных. Вы стали лучше спать?

– Признаться, недавно мне пришлось увеличить дозу, но я уверена, что без бензодиазепинов я не смогла бы сомкнуть глаз.

– Еще одно побочное действие снотворных – они вызывают зависимость. Известно ли вам, что всем животным, выращиваемым на убой, от коров и свиней до кур, дают бензодиазепины? Препараты подмешивают в корма, чтобы успокоить скотину во время перевозки на скотобойни или непосредственно перед забоем. Сами того не ведая, мы все уже подсели на препараты, которые разрушают наши сны.

Осмотр клиники продолжился, Сесиль Кулон проявляла все больший интерес. На следующий день в газете, на первой полосе, появилась ее статья под заголовком «Снотворные, которые мешают нам спать». Это было яркое выступление против транквилизаторов и антидепрессантов, эмоциональная насыщенность которого объяснялась тем, что журналистка сама попала в ловушку рекламы.

Номер быстро раскупили, и эту тему подхватили другие периодические издания. Бензодиазепины были названы бичом нашего времени. Жака Кляйна нарекли первопроходцем в борьбе за «естественный здоровый сон», а клинику «Морфей» – оплотом «хорошего сна».

Соцсети тоже затянули песню под названием «Нас травят снотворными», и дело начало набирать обороты.

Однажды утром Жак, которому вся эта шумиха в прессе доставляла немалое удовольствие, встретил в клинике обеспокоенного Эрика Джакометти.

– С какой это стати вы нападаете на фармацевтическую промышленность, Жак? Мы не можем позволить себе иметь врага в лице традиционной медицины, поскольку наши силы не равны и в случае открытого конфликта мы не сможем противостоять ей.

– А в чем состоит опасность? Разве ваша пресса не свободна? – вмешалась Шамбайя.

– Насколько я знаю, журналисты ведут двойную игру. Они защищают так называемую свободу и справедливость, но при этом осознают, что именно от рекламодателей и рекламы косвенно зависит их зарплата. Фармацевтические компании богаты, а значит, могущественны.

– Думаю, комитет по защите прав потребителей тоже.

– Нужно прекратить общение с журналистами и более не подпитывать возникшую полемику. Торчащий гвоздь забивают.

И в самом деле, реакция не заставила себя ждать. Фармацевтические компании, производящие снотворные препараты, пригрозили убрать свои рекламные материалы из тех СМИ, которые будут «клеветать» на них или поддерживать недоверие читателей к продукции.

Юридические отделы крупных производственных объединений обвинили клинику «Морфей» в незаконном производстве лекарств и торговле нелицензированными препаратами.

Те же самые журналисты, которые прежде оказывали им поддержку, принялись с тем же усердием поносить их. Сесиль Кулон попыталась встать на защиту «Морфея», но внезапно всплыла темная история со смертью Акилеша. Из-за этого репутация клиники оказалась под угрозой, что вынудило Эрика Джакометти нанять адвокатов.

Число клиентов уменьшилось, финансовые потоки таяли, как снег на солнце. Они оказались одни против всех.

Тогда Жак понял, что сон – это еще и экономическая, и политическая ставка.

Ситуация ухудшалась день ото дня. Все трое из известных, уважаемых персон превратились в изгоев. Зеваки, проходя мимо клиники, чуть ли не пальцем показывали на нее, словно там находилось логово колдунов. Все это напомнило Жаку неприятный инцидент с участием защитников животных в кошачьих масках, которые оскорбляли его мать.

Как-то вечером, возвращаясь домой с работы, Жак заметил, что за ним кто-то идет. Вначале ему показалось, что это Сесиль Кулон, и он приготовился сказать, что более не желает давать интервью. Но это была не она.

– Здравствуй, Жак.

У женщины были светлые волосы. Лицо показалось Жаку знакомым.

– Мы знакомы?

– Да. Причем очень хорошо.

– Извините, у меня плохая память на лица…

– Могу дать вам подсказку… я брыкаюсь во сне.

– Шарлотта!

– Ох, а я сомневалась, не забыл ли ты меня, Жак, по прошествии стольких лет.

Он не решился сказать, что на самом деле узнал ее без труда, поскольку теперь, спустя почти двадцать лет, она стала еще больше походить на его мать.

Жак пригласил Шарлотту выпить стаканчик вина в ближайшем кафе.

– Расскажи, что произошло в твоей жизни за эти годы?

– Я окончила кинематографический факультет и основала компанию, специализирующуюся на разработке камер, способных снимать крошечные, слабо освещенные и движущиеся на большой скорости предметы.

– Ты замужем? – спросил он.

– Да.

– Ты счастлива?

– Да.

Они смущенно смотрели друг на друга.

– Я читала твое интервью о разрушительном воздействии снотворных на организм. Я считаю, что на тебя ополчились несправедливо.

– Спасибо за поддержку. Ты стала лучше спать?

– Не особенно. Думаю, из-за тебя. Когда ты ушел, я почувствовала, что пропустила судьбоносную встречу.

Жак сделал вид, что не понял ее.

– Я тоже теперь женат, – увильнул он от разговора.

– Жак, я пришла, потому что у меня есть к тебе предложение. Думаю, мы можем объединить наши таланты: мои знания в области кинематографа и твои – в области сна.

– Обычно, если зрители засыпают во время просмотра фильма, это плохой знак…

– Твоя мама говорила, что наступит день, когда детей в школе будут учить спать, а в кинотеатрах будут показываться сновидения. Эта идея получила признание. Вот уже пятнадцать лет, как я работаю над этим, причем небезуспешно. С помощью самых современных позиционно-эмиссионных томографов мне удалось поймать мысль и превратить ее в образ.