Джон Ширли - Гримм. Ледяное прикосновение

Поняв это, Кесслер быстро отвел взгляд и, пробормотав: «Пойду проверю, напоили ли мою лошадь», поспешил из ставки императора. У выхода он бросил последний взгляд на Наполеона: больше им не суждено будет встретиться. Вздохнув, Иоганн направился к коновязи.

Отвязывая свою гнедую кобылу, Кесслер не мог не думать о том, что поспешное бегство лишит его возможности выполнить вторую задачу: убить Денсво. Австриец был не просто Ищейкой – он даже не сдерживал свою хищную сущность, часто добивая раненных на поле боя солдат. У Иоганна были основания подозревать, что, помимо этого, Денсво убивал крестьян в деревнях, мимо которых проходили отряды Наполеона, причем делал это ради развлечения. Впрочем, никогда не поздно вернуться и прикончить его. Сейчас важнее было избавиться от монет. Убийство привлечет к его бегству ненужное внимание и позволит быстро выйти на след. Он найдет Денсво потом, когда придет время.

На сторожевых постах давно привыкли к тому, что Кесслер приезжает и уезжает, когда ему вздумается, поэтому никто не попытался его задержать. Иоганн беспрепятственно въехал в Сонийский лес. От мокрой земли поднимался пар – будто души погибших солдат пытались вернуться к жизни.

Придется переждать бой в лесу, а уж потом двигаться к немецкой границе.

Внезапно до слуха Кесслера донесся глухой перестук лошадиных копыт, утопавших в мягкой лесной почве. Повернувшись в седле, он ожидал увидеть кавалерию, дозор – кого угодно, только не Альбера Денсво в сопровождении юноши, которого Иоганн раньше не встречал. На лицах обоих мужчин застыла гримаса злости, не оставлявшая сомнений в том, что именно они сделают с Кесслером, когда до него доберутся.

Завидев жертву, преследователи разделились, зажимая Иоганна в клещи с двух сторон. Тот придержал поводья, надеясь, что Денсво и его спутник по инерции проскочат мимо, и можно будет отступить в чащу. Но расчет не оправдался: австриец на ходу вытащил из-за пояса пистолет и метким выстрелом уложил лошадь Кесслера – тот едва успел выдернуть сапоги из стремян и откатиться в сторону.

На ноги он вскочил уже с саблей в руках: фамильный клинок с выгравированным на рукояти соколом тускло блеснул в лесных сумерках. За поясом у Кесслера был заряженный пистолет, и он был готов выхватить его, как только мишени перестанут двигаться.

Всадники развернулись и направили лошадей прямо на Иоганна, но Денсво в последний момент натянул поводья так, что его белый конь присел на задние ноги. Затем мужчина хищно оскалился:

– Неужели ты думал, что я не найду тебя?

– Было бы странно, если бы Ищейка не взяла след.

– Я убью тебя в поединке, подонок, – прорычал в ответ Денсво. Поняв, кто перед ним, он перестал скрываться: лицо медленно вытягивалось в подобие собачьей морды, покрываясь шерстью; глаза вспыхнули недобрым огнем.

Одним плавным движением Денсво спрыгнул с лошади и, выхватив саблю, остановился напротив соперника. Замах, несколько шагов – Кесслер легко увернулся от удара. Длинный клинок впустую описал сияющую дугу, заставив австрийца раскрыться. Иоганн не стал ждать второго шанса. Сабля коротко блеснула, и Денсво по-волчьи взвыл от боли: острие угодило ему в левую подмышку. Кесслер тут же отступил в сторону. Ищейка не сводил с него алых глаз: Существо явно было удивлено скоростью и мастерством противника.

Денсво несколько раз моргнул, превозмогая боль, и снова кинулся в атаку: убить Ищейку было не так-то просто. Краем глаза Кесслер заметил, что юноша – на вид ему было не больше пятнадцати – тоже спускается с коня, причем куда более неумело.

– Лукас, назад, – рявкнул Денсво, тоже уловивший движение позади.

– Отец! Позволь мне помочь! Ты ранен…

«Так это его сын», – мелькнуло у Кесслера в голове. Память услужливо подбросила сценку: Денсво говорит, что встретится с сыном в Ватерлоо.

– Лучше послушайся отца, – произнес Гримм. – Я не хочу убивать и тебя тоже.

Левая сторона мундира Денсво влажно поблескивала от крови, но он снова замахнулся, рассчитывая застать врага врасплох. Однако сейчас Кесслера направляли способности Гримма, и он легко избежал удара. Денсво не удержался на ногах, свалившись на землю возле трупа убитой им лошади.

Развернувшись на каблуках, Иоганн оказался лицом к лицу с мальчиком, направившим на него пистолет. Пуля просвистела совсем рядом с левым ухом охотника, но не задела его. Лукас выругался и схватился за саблю. Черты его лица начали расплываться, обнажая хищную природу Ищейки.

Кесслер выхватил пистолет, подаренный ему Наполеоном после побега с Эльбы, и прицелился в правое плечо мальчишки. Один выстрел, – и Лукас с воплем осел на землю: пуля раздробила ему кость. Пришло время заняться отцом – Денсво как раз поднялся на ноги. В его лице не осталось ничего человеческого, с острых клыков капала алая от крови слюна.

– Отдай монеты и убирайся прочь! – потребовал монстр. – Так и быть, я дам тебе пожить еще немного.

– Чтобы ты снова передал их Наполеону?

– Этого ты не узнаешь, – рыкнул Денсво, кинувшись на Кесслера с саблей. Но рана была глубока, а силы почти оставили его, поэтому клинок лишь впустую рассек воздух.

Иоганн парировал его выпад, скользнул в сторону и одним ударом перерубил шею австрийца. Страшная красноглазая голова откатилась в сторону.

Лукас бросился было к отцу, но тут же упал на колени, впившись пальцами в мокрую землю.

– Нет! – взвыл он, пытаясь подняться на ноги.

– Ты же не надеешься убить меня, мальчик?

Лукас все же выпрямился. Теперь он переводил взгляд с Кесслера на голову отца, которая постепенно снова принимала человеческий облик. Пальцы юноши разжались, и сабля с глухим звоном ударилась о камень.

Кесслер подошел ближе, и острие его клинка уперлось в шею Лукаса.

– Достаточно одного удара – и ты последуешь за отцом, – спокойно сообщил немец. – Воссоединитесь в Аду, как и положено Существам, отвергнутым Церковью.

Небольшая ложь – Иоганн прекрасно знал, что многие из Существ были христианами, и Денсво могли быть из их числа – возымела свой эффект: мальчик нервно сглотнул и облизнул губы. Его правая рука плетью висела вдоль тела.

– Я… я должен тебя убить…

– О нет. Это я должен убить тебя . Но видишь ли, Гриммы убивают Существ только тогда, когда их к этому вынуждают. Ты молод и, возможно, решишь питаться скотом, а не людьми. Поклянись мне в том. Поклянись, что никогда не попробуешь плоти женщины или мужчины.

– К-клянусь…

– Что ж, еще один вопрос – и ты будешь жить. Расскажи, зачем твой отец дал Наполеону монеты? Какая ему была выгода в том, что император снова нападет на войска союзников?

– Я не знаю, – мальчик качнул головой. – Не знаю.