Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам

Не успевает она принять решение, как в комнату вбегает Черная Борода. Он необычно возбужден.

– Они идут! Они идут!

Он почти кричит, что редкость для Детей Коростеля: у них даже малыши не вопят.

– Кто идет? Плохие люди? – спрашивает Тоби. Где же она бросила винтовку? У медитаций есть и побочное действие: забываешь, как быть агрессивной.

– Они! Идем! Идем! – он тянет ее за руку, за простыню. – Свиные! Очень много Свиных!

Джимми поднимает голову:

– Свиноиды? Ой бля…

Черная Борода в восторге:

– Да! Спасибо тебе, Джимми-Снежнычеловек, что позвал Бля! Он нам понадобится, он должен будет нам помочь. Свиные несут мертвого.

– Мертвого кого? – спрашивает Тоби, но мальчик уже умчался.

Беззумные Аддамы побросали работу и собираются у ограды саманного дома. Некоторые вооружились топорами, граблями и лопатами.

Крозье – он только что выступил со стадом в сторону пастбища – спешит по тропе обратно. С ним Дюгонь, у которого в руках пистолет-распылитель.

– Они идут с запада, – говорит Крозье. Вокруг него толпятся париковцы.

Дети Коростеля собираются на площадке у качелей. Они совершенно не напуганы. Они тихо переговариваются, потом мужчины начинают двигаться на запад, словно желая встретить на полпути то, что оттуда идет. С ними несколько женщин: Мария Антуанетта, Соджорнер Трут и две других. Все прочие остались на площадке с детьми, которые без чьих-либо приказов сбились в кучку и стоят тихо.

– Заставьте их вернуться! – кричит Джимми, вбегая в толпу Беззумных Аддамов. – Эти твари их на клочки разорвут!

– Их нельзя заставить, хоть что с ними делай, – отвечает Американская Лисица. Она неумело держит наперевес садовые вилы.

– Носорог, – окликает Зеб и вручает Носорогу другой пистолет-распылитель. Потом обращается к Дюгоню: – Не торопись стрелять. Можно нечаянно задеть кого-нибудь из Детей Коростеля. Не открывай огонь, пока свиньи не бросятся на нас.

– Жутковато, – робко говорит Рен. Она уже стоит рядом с Джимми и держит его за руку. – Где Аманда?

– Спит, – отвечает Голубянка, занявшая место с другого бока Джимми.

– Это не просто жутковато, – говорит Джимми. – Свиноиды очень хитрые. У них есть тактика. Они однажды чуть не загнали меня в угол.

– Тоби, нам нужна будет твоя винтовка, – говорит Зеб. – Если они разобьются на две группы, иди на задворки дома. Они быстрее подроются под изгородь, если отвлекут нас с фасада. А потом нападут с обеих сторон.

Тоби спешит к себе в закуток. Когда она возвращается с «рюгером», стадо гигантских свиноидов уже выдвигается на расчищенное пространство перед изгородью саманного дома.

В стаде голов пятьдесят. То есть пятьдесят взрослых: за несколькими свиноматками трусят детеныши. В центре группы бок о бок движутся два кабана: у них на спине, поперек, лежит какой-то груз. Больше всего это похоже на кучу цветов и листьев.

«Что это? – думает Тоби. – Приношение в знак мира? Свиная свадьба? Венок для алтаря?»

Самые крупные свиньи идут впереди: они заметно нервничают, крутят влажными пятачками туда-сюда, нюхая воздух. Лоснятся серо-розовые свиные бока – круглые, пухлые, обтекаемые туши, похожие на гигантских кошмарных слизняков, только снабженных клыками (у самцов, во всяком случае). Внезапный бросок, удар клыков снизу вверх, и ты выпотрошен, как рыба. А скоро свиньи окажутся так близко к Детям Коростеля, что даже выстрел в упор из пистолета-распылителя не остановит их неодолимого движения.

Слышится тихое ровное хрюканье. Тоби думает, что, будь на месте свиней люди, этот звук назвали бы ропотом толпы. Наверняка свиньи обмениваются информацией, но какой – Тоби не знает, хоть убей. Может быть, они говорят «Нам страшно», или «Мы их ненавидим», или просто «Ням-ням».

Носорог и Дюгонь стоят у самого забора, с внутренней стороны. Они опустили пистолеты-распылители. Тоби решила, что лучше спрятать ружье: она держит его на боку, прикрыв краем простыни. Совершенно незачем напоминать о совершенном ею кабаноубийстве. Хотя, скорее всего, свиноиды обойдутся и без напоминаний.

– Вот где ужас, – говорит Джимми, стоящий рядом с ней. – Погляди только. Они явно что-то задумали.

Черная Борода отбился от прочих малышей и прижимается к Тоби.

– Не бойся, о Тоби, – говорит он. – Ты боишься?

– Да, я боюсь, – говорит она. «Хотя и не так сильно, как Джимми, потому что у меня есть ружье, а у него нет», – добавляет она про себя. – Они много раз нападали на наш огород. И мы убили некоторых из них, защищаясь.

Она виновато вспоминает о жареной свинине, о беконе, об отбивных.

– И еще мы делали из них суп. И они превращались в вонючие кости. Много вонючих костей.

– Да, вонючие кости, – задумчиво повторяет Черная Борода. – Много вонючих костей. Я видел их возле кухни.

– Поэтому они нам не друзья. Нельзя быть другом тому, кого превращаешь в вонючую кость.

Черная Борода обдумывает это. Поднимает на нее взгляд, кротко улыбаясь.

– Не бойся, о Тоби. Они – Дети Орикс и Дети Коростеля. Те и другие сразу. Они сказали, что сегодня не причинят нам вреда. Вот увидишь.

Тоби не слишком в этом уверена, но все равно улыбается мальчику.

Депутация Детей Коростеля, ушедшая вперед, слилась со стадом свиноидов и теперь возвращается вместе с ними. Остальные Дети Коростеля молча ждут на площадке у качелей, глядя на приближение свиноидов.

Вперед выступают Наполеон Бонапарт и еще шестеро мужчин; это выглядит как писательный парад. Да, они мочатся, образуя линию. Они тщательно целятся и мочатся со всем возможным почтением, но все же мочатся. Закончив, они делают шаг назад. Три любопытных поросенка подбегают к черте, нюхают землю и с визгом бегут обратно к матерям.

– Вот, – говорит Черная Борода. – Видишь? Вы в безопасности.

Дети Коростеля располагаются за демаркационной линией, обозначенной струями мочи. Они принимаются петь. Стадо свиноидов расступается, и два кабана с ношей выходят вперед. Они медленно перекатываются набок в противоположных направлениях, и усыпанный цветами груз соскальзывает на землю. Кабаны снова встают на ноги и отгребают часть цветов в сторону копытами и пятачками.

Это мертвый поросенок. Очень маленький, с перерезанным горлом. Передние копытца связаны веревкой. Кровь, еще красная, сочится из зияющей раны на шее. Других отметин на поросенке нет.

Теперь все стадо перегруппировывается вокруг – как это назвать? Погребальный одр? Катафалк? Цветы, листья… Это похороны. Тоби вспоминает кабана, застреленного ею в «НоваТы», – когда она пошла собрать опарышей с трупа, он оказался усыпан папоротником и листьями. Тогда она подумала про слонов. Они так делают. Когда тот, кого они любят, умирает.

– Черт, – говорит Джимми. – Надеюсь, не мы пришили этого кандидата на ветчину.