Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам

Она покрывает голову и обращается к пчелам с речью, как до сих пор прилежно делала каждое утро:

– Приветствую вас, о пчелы. Я несу весть вам и вашей царице. Завтра я должна буду ненадолго уйти, поэтому несколько дней не буду приходить с вами разговаривать. Наш собственный улей – под угрозой. Мы в опасности и должны напасть на тех, кто нам угрожает, как сделали бы и вы на нашем месте. Будьте прилежны, собирайте много пыльцы и защищайте свой улей, если будет в том нужда. Передайте эту весть Пилар и испросите помощи для нас у ее сильного духа.

Пчелы вылетают из летка пенопластового улья и возвращаются. Им, кажется, нравится здесь, в огороде. Несколько пчел подлетают и начинают исследовать Тоби. Сначала они проверяют простыню в цветочек. Она им не нравится, и они перемещаются на лицо. Да, это знакомый им человек. Они касаются ее губ, впивают ее слова, улетают с посланием и исчезают в темном отверстии. Проходят невидимую мембрану, отделяющую этот мир от мира невидимого, что лежит сразу под ним. В том мире есть Пилар – она, с обычной спокойной улыбкой на губах, идет по длинному коридору, озаренному скрытым светом.

«Тоби, ты совсем уже, – мысленно констатирует Тоби, обращаясь к самой себе. – Говорящие свиньи, общительные покойники, подземный мир в пенопластовом ящике от сумки-холодильника. Ты не пила снадобий и даже не больна. Тебе, если честно, нет оправданий».

Дети Коростеля с интересом следят за приготовлениями к переезду. Малыши околачиваются на кухне, следят за Ребеккой огромными зелеными глазами, держась поодаль от копченых свиных боков и вяленой волкопсятины.

Дети Коростеля, кажется, не до конца поняли, отчего Беззумные Аддамы решили переехать, но недвусмысленно выразили желание последовать за ними.

– Мы будем помогать Джимми-Снежнычеловеку, – говорят они. – Мы будем помогать Зебу. Мы будем помогать Крозье, он наш друг, у него не сильная моча, мы поможем ему писать. Мы будем помогать Тоби, она расскажет нам историю. Коростель хочет, чтобы мы туда пошли.

И так далее, и тому подобное. У Детей Коростеля нет личных вещей, так что они пойдут налегке, но они выражают готовность понести другие пожитки:

– Я понесу вот это, это кастрюля. Я понесу это, это заводное радио, а что оно делает? Я понесу эту острую вещь, она называется нож. Это туалетная бумага, я понесу ее.

– Мы понесем Джимми-Снежнычеловека, – объявляют трое Детей Коростеля. Но Джимми говорит, что может ходить.

Черная Борода торжественно входит в закуток к Тоби.

– Я понесу письмена, – многозначительно произносит он. – И ручку. Я понесу их, чтобы они были у нас там.

Он считает журнал Тоби их совместной собственностью. Тоби не возражает – это дает ей возможность следить за тем, как он учится писать. Хотя ей иногда бывает сложно изъять у него журнал, чтобы писать в нем самой. И еще Черная Борода иногда забывает, что журнал нельзя оставлять под дождем.

Пока он занимается в основном именами, хотя любит также писать «Спасибо» и «Спокойной ночи». Типичная запись выглядит так: КАРАСТЕЛ СПАКОЙНЫНОЧИ ПЛАХОЙ ХАРОШЫЙ ЦВИТОК ЗЕБ ТОБИ ОРИКС СПАСИБА. Возможно, в конце концов эти записи дадут Тоби возможность понять, как он мыслит. Хотя до сих пор у нее не было никаких ослепительных озарений.

На рассвете следующего дня они покидают саманный дом в парке «Древо жизни». Это исход – они уходят от корней существующей цивилизации (уж какая есть).

С ними два свиноида, которые пришли сопровождать их; все остальные встретят их у «НоваТы», говорит Черная Борода. Он забрал бинокль у Тоби и научился им пользоваться. Время от времени он делает шаг вбок от тропы, наводит бинокль на небо и подкручивает фокус. «Вороны», – объявляет он после этого. Или: «Грифы». Дочери Коростеля по-доброму смеются над ним:

– О Черная Борода, ты мог бы то же самое сказать и без этих трубок для глаз.

Тогда он тоже смеется.

Впереди идут Носорог, Катуро и два свиноида, за ними – Крозье со стадом париковец. Некоторым овцам на спину привязали тюки с грузом – это нечто новое, но овцы, кажется, не возражают. Человеческие волосы, прямые или кудрявые, торчат из-под приплюснутых свертков, и все вместе напоминает авангардистские шляпы с ногами.

Шеклтон вместе с Рен, Амандой и Американской Лисицей идет в середине колонны. Их окружают Дочери Коростеля, которых как магнитом тянет к беременным. Дочери Коростеля воркуют, курлыкают, улыбаются, смеются, трогают и поглаживают будущих матерей. Американскую Лисицу это явно раздражает, но Аманда улыбается.

Остальные Беззумные Аддамы идут за ними, а следом шествуют мужчины из Детей Коростеля. В арьергарде – Зеб.

Тоби идет рядом с Дочерьми Коростеля, держа винтовку наизготове. Кажется, прошло очень много времени с тех пор, как они с Рен шли по этой тропе в поисках Аманды. Рен, должно быть, тоже вспомнила те дни: она чуть приотстает, чтобы поравняться с Тоби, и берет ее под свободную левую руку.

– Спасибо тебе, что впустила меня тогда. В «НоваТы». И за опарышей спасибо. Я бы умерла, если бы ты обо мне не позаботилась. Ты спасла мне жизнь.

«А ты – мне», – думает Тоби. Если бы Рен не прибрела тогда в «НоваТы», что делала бы Тоби? Ждала бы и ждала взаперти, в одиночестве, и в конце концов либо спятила бы, либо иссохла бы от старости.

Они держатся дороги, ведущей через Парк Наследия на северо-запад. Вот и бузинный куст Пилар, усыпанный бабочками и пчелами. Одна париковца успевает на ходу набить рот листьями.

Вот они уже дошли до восточных ворот. Здание проходной – розовое, в стиле ретро-текс-мекс.

– Мы здесь были, – говорит Рен. – Там внутри был тот человек. Больболист, самый ужасный.

– Да, – отзывается Тоби. Бланко, ее старый враг. У него была гангрена, но все равно он был твердо намерен убить ее, Тоби.

– Ты ведь его убила, да? – спрашивает Рен. Значит, она уже тогда знала.

– Скажем, так: я помогла ему перейти в иную плоскость бытия, – говорит Тоби. Это очень вертоградарская формулировка. – Он бы все равно скоро умер, но в больших мучениях. И вообще это было «предотвращение кровопролития в городе».

Главное правило этой дисциплины: первым делом следует предотвратить пролитие собственной крови. Она тогда напоила Бланко настоем мака и аманитовых грибов; безболезненная смерть, какой он не заслуживал. Потом вытащила труп на декоративную клумбу, обрамленную белеными камнями. Подарок для дикой природы. Не была ли доза аманитовых грибов слишком сильной – не отравились ли те, кто съел труп? Тоби надеется, что нет: грифы ей ничего плохого не сделали.

Тяжелые ворота из кованого железа стоят нараспашку. Уходя, Тоби крепко завязала ворота веревкой, но сейчас веревка перегрызена. Двое свиноидов проходят в ворота первыми, обнюхивают тропинку, идущую вокруг сторожки, потом, не переставая нюхать, входят внутрь. Выходят, трусят к Черной Бороде. Слышится тихое хрюканье, мальчик и свиньи смотрят друг другу в глаза.